Моевки, чьи гнезда лепились на выступах и в трещинах скал, по-видимому, только начинали строительный сезон. Оглашая воздух визгливыми истерическими выкриками, они стайками улетали в сторону суши и, возвращаясь уже другой дорогой, откуда-то сверху, несли в клювах клочки мха и бурой прошлогодней травы. В то время как один из супругов заготавливал и доставлял материалы, второй утаптывал их и — что было не менее важно — охранял: охотников до чужого добра здесь было сколько угодно. Стоило птице зазеваться, как соседи запускали клюв в ее гнездо и выдирали из него порядочные клочья. Нередко разгневанный хозяин опрометчиво затевал с расхитителем драку. К месту битвы слетались десятки чаек и, пользуясь случаем, растаскивали гнезда обоих драчунов. Шумные ссоры и распри на этой почве возникали повсюду. Не обходилось без семейных сцен: между супругами начиналась перебранка, которая нередко переходила в драку и кончалась тем, что птицы вообще оставались без гнезда.
В многоголосый хор вплетались грубые раскатистые крики кайр, кучками сидевших на карнизах. Они вели себя гораздо степеннее моевок и, несмотря на численное превосходство, были как-то малозаметны, сливаясь своим черно-белым оперением со скалами и снегом. «Степенность» кайр легко объяснялась. Эти птицы кладут свое яйцо прямо на голый камень, и заботы о постройке гнезда им незнакомы. Ни у моевок, ни у кайр яиц еще не было, но по их поведению чувствовалось, что до начала кладки остаются считанные дни.
На заснеженных берегах и припае всюду встречались старые и свежие медвежьи следы. Больше всего проходило медведей-подростков, только начинающих самостоятельную жизнь, попадались следы и крупных животных. Иногда рядом с отпечатками больших когтистых лап тянулись цепочки следов размером с человеческую ладонь: шли медведицы с медвежатами, родившимися уже в нынешнем году. Сейчас, как и десять дней тому назад, медведи шли в основном с запада на восток. По-видимому, происходило какое-то массовое переселение их из западных частей Арктики, скорее всего вызванное трудностью добывания там пищи. То ли голодая, то ли просто испытывая нужду в зеленых витаминных кормах, медведи, достигнув суши, раскапывали снег и выискивали съедобные растения, главным образом стебельки ив, прятавшиеся среди подушек куропаточьей травы и лишайников.
На суше внимание зверей привлекали также возвышающиеся над снегом предметы. Почти каждый из медведей, делая немалый крюк, подходил к выброшенному на прибрежную косу плавнику.
Как это было видно по следам и клочкам белой шерсти, запутавшейся в заусеницах стволов, звери особенно интересовались отдельными, торчащими стоймя бревнами и часто пытались их повалить.
У выбросов плавника продолжали держаться и пуночки. Только теперь нам открылась причина их пребывания здесь. Присев на одно из бревен, мы с удивлением заметили среди крупинок тающего снега множество крошечных черных точек, похожих на пыль или копоть. Что такое? Ведь взяться этому на острове неоткуда. Наше удивление еще более возросло, когда обнаружилось, что точки быстро передвигаются, а иногда даже и подпрыгивают. Недоумение помогла разрешить лупа. Это были бескрылые насекомые — подуры, или снежные блохи. Шевелилось их на снегу очень много: в некоторых местах на площади в один квадратный метр мы насчитали два, а то и три десятка этих существ. Подуры довольно широко распространены в Арктике и становятся деятельными еще до наступления лета, при морозах. Среди гниющих бревен они находят кров и пищу и в свою очередь сами служат кормом для пуночек.
Во время этого маршрута разрешилась и другая загадка. Выше уже писалось о том, что голоса пуночек мы слышали и с моря. Что они там делали? Этот вопрос меня давно интересовал. У мыса Эммелины мы вышли к краю большой полыньи, начинавшейся сразу за узкой полосой припая. Вода, по поверхности которой ветер гнал в нашу сторону довольно крупные волны, не только плескалась у ледяных берегов, но время от времени вырывалась на лед и лизала пухлыми пенистыми языками его поверхность. Здесь мы увидели нескольких пуночек, которые ходили по краю льдины, перепархивали над ней и осматривали лужицы, поспешно устремляясь вслед за схлынувшей со льда водой. Поминутно наклоняясь, птицы что-то склевывали. Несомненно, они собирали дары моря — мелких морских рачков, выплеснутых волной на лед. Значит, пуночки не такие уж завзятые вегетарианцы, как принято считать. Они неприхотливы, способны долго обходиться без привычных кормов, что и позволяет им жить в самых суровых местах Арктики, в том числе и на нашем острове.