Сильные ветры и бурные весенние потоки окончательно разрушили сооружение. Возможно, что в этом повинны и участники спасательной партии, которые с излишним усердием вырубали скопившийся у стен лед. Теперь отдельные бревна, некогда составлявшие сруб, валялись в долине ручья. Собрав и сложив их в первоначальном порядке, мы получили представление о размерах и устройстве избы.
Стены ее размером всего 2x2 метра состояли из грубо, на скорую руку срубленных жердей и плах — расколотых пополам толстых бревен. Видимо, строители имели только топоры; следов применения других инструментов обнаружить не удалось. В одной из стен, в узком проеме, на деревянных шарнирах укреплялась дверь. Бревна соприкасались друг с другом узкими кромками. Между ними не было пазов, а следовательно, изба не могла быть проконопачена. Все это свидетельствовало о том, что в своем жилище люди предполагали жить только в летние месяцы и не собирались искать под его кровом убежища от пурги и морозов. Кроме того, нам сразу же бросились в глаза миниатюрные размеры дома, разместиться в нем четырем человекам просто невозможно.
До последнего времени оставалось неизвестным, планировал ли Толль в случае невозможности подхода «Зари»[5] свой уход с острова в начале зимы заранее, или к этому исследователей вынудили неблагоприятные обстоятельства. Теперь мы могли дать на этот вопрос определенный ответ. Несмотря на обилие плавника и в том числе хорошего строительного леса, сноровку в строительных делах промышленников Горохова и Протодьяконова, сопровождавших Толля, и большой опыт самого Толля в полярных путешествиях, его партия ограничилась постройкой тесной, убогой избушки, непригодной для жизни зимой. Значит, переход с острова по молодому льду, связанный с большим риском и окончившийся трагически, Толль в случае отсутствия судна планировал заранее. Во всяком случае он не готовился к зимовке здесь.
Кроме обтесанных и обрубленных бревен, в этой долине встретились и другие следы человеческой деятельности— обломки перержавевшего железного обруча от бочки, позеленевшие винтовочные гильзы, осколки стеклянных пузырьков, оленьи кости со следами ударов топором, позвонки крупного моржа, груды нарубленной щепы.
В 1913 году отряд моряков с «Таймыра» и «Вайгача» вывез с острова геологические коллекции, оставленные ученым. Моряки пересекли долину, в которой мы теперь разбили свой лагерь. В середине лета Герман нашел там потерянный ими топор. Пролежав на галечниковом берегу ручья сорок с лишним лет, топор заржавел, но годился к употреблению. Вместе с другими находками позже мы передали его в Музей Арктики.
У мыса Эммелины, на краю берегового обрыва, в том же 1913 году моряки поставили большой деревянный крест, на котором укрепили медную доску с надписью, рассказывающей о трагической гибели Толля и его друзей. Раньше других на этом месте побывали мы с Даней. Крест оказался крепким, но с годами сильно наклонился и мог упасть. Отдавая дань памяти наших мужественных предшественников, обстоятельства гибели которых, вероятно, так и останутся никогда не разгаданными, мы выправили и укрепили крест, сложив у его основания большую пирамиду из каменных глыб.
Опять дома
В конце июня на острове стояла холодная ветреная погода. Только изредка температура воздуха поднималась до +5, +6°, не часто бывали ясные дни. Тем не менее солнце делало свое дело. Из маршрута мы все трое возвратились с обожженными и облупленными физиономиями, с таким черно-фиолетовым загаром, что нам мог бы позавидовать любой курортник, едущий с Кавказа или Крыма.
5
Учитывая тяжелые ледовые условия этого района и недостаточный запас угля на судне, Толль, по-видимому, представлял себе всю трудность рейса «Зари».