Окончательно нарушило покой островитян поступившее распоряжение — упаковать и приготовить к вывозу имущество, из лагеря надолго не выходить и ждать транспорта (какого — не указывалось). Получилось примерно то, что бывает в вагонах поезда, подъезжающего К конечной станции. Пассажиры едут уже несколько дней, втянулись в поездную жизнь, которая никого не тяготит. Пьют чай, дремлют, играют в домино. Но вот кто-то, взглянув в окно, говорит вслух: «А ведь подъезжаем». Поднимается суматоха: хлопают полки, щелкают замки чемоданов, взвиваются рукава шуб, наконец все одеты — в шапках, калошах. Игры, дремота и разговоры кончились. Большинство пассажиров у окон. Езды осталось несколько минут, но время тянется страшно медленно.
Так и в лагере. Застучали молотки, топоры, и через день мы упаковали все, кроме самого необходимого для жизни и текущей работы. Потянулись тягостные дни ожидания.
Проще всего было бы снять с острова нашу партию пароходом или летающей лодкой. Гораздо сложнее — маленьким сухопутным самолетиком, который сможет прилететь только после того, как у нас и в Темпе будет достаточно глубокий и плотный снег, то есть через месяц-полтора, не раньше. В таком случае возможна и вынужденная зимовка. Мы хорошо помним, с каким трудом весной пробивались к нам самолеты. Летать полярной ночью, конечно, будет труднее.
Для парохода или летающей лодки нужна чистая вода. Но сейчас лед тянется до горизонта большими полями. Правда, временами они начинают двигаться, увеличивая полыньи и разводья. Лодке сесть, конечно, трудно. Слова «лед, ледовая обстановка» стали на острове самыми ходовыми. Для того чтобы выяснить, что делается в море, кто-нибудь с биноклем частенько забирался на горку. При связи каждый раз спрашивали у Темпа ледовую обстановку на дальних подступах к острову.
Впрочем, «чемоданная болезнь» поразила не всех. Слава в это беспокойное время проявил себя настоящим мужчиной — стоиком и философом. Он собрал и перевязал веревочкой ненужное для поддержания связи имущество (несколько отверток и радиоламп), честно помог упаковываться каждому, кто нуждался в его помощи, далеко от лагеря не отходил. Во всем остальном он ни чуточки не изменился; с удовольствием спал, с увлечением пек оладьи, занимался английским языком и не особенно поддерживал сезонные и модные разговоры. Герману пришлась по душе здешняя жизнь и уезжать отсюда не хотелось. При каждом удобном случае он злоязычия по поводу сомнительных перспектив оставления острова в этом году.
Но никакая болезнь, а тем более протекающая в острой форме, не может длиться вечно. Миновал кризис и «чемоданного поветрия». Страсти утихли, и хотя во взглядах, обращенных к морю, еще чувствовалась затаенная надежда, интерес к ледовой обстановке ослабел.
Она не становилась лучше. Разводья не увеличивались, по утрам поверхность воды покрывалась шугой[6]. Ледяные поля смерзались. По радио у нас часто запрашивали о состоянии прибрежных льдов, но никаких сообщений о снятии партии не приходило. Да и что сообщать? Видно, что придется ждать санного пути и маленького самолетика на лыжах, что впереди еще месяц работы, а может быть, и вынужденная зимовка.
Тревога, вызванная «приближением к конечной станции», оказалась ложной.
На острове стояла «золотая осень». Миниатюрные, полуразвернувшиеся листики стелющихся ив пожелтели и заметно выделялись на фоне зеленовато-серых подушек лишайников, мхов, куропаточьей травы, растущих на склонах и возвышенностях; в долинах и лощинах лежал снег.
В устье ручья, где приливно-отливные течения достигали большой силы и вода не замерзала, все чаще показывались молодые плосконосые плавунчики. Они уже хорошо летали и мало чем отличались от взрослых самцов (легкомысленные самки давно исчезли). Впервые я заметил одиночных молодых куличков 15 августа, а через неделю насчитал их на ручье несколько десятков. Тундра в августе настолько опустела, что даже негромкое попискивание плавунчиков внесло в окрестности лагеря заметное оживление.
С началом последней декады августа совпало необычное, кратковременное потепление. Меня и Даню оно застало на пути к полуострову Эммелины. В этот день с утра дул легкий ветерок, было безоблачно и довольно прохладно. К полудню наступил полный штиль и, несмотря на то что температура воздуха повысилась лишь до +5°, стало нестерпимо жарко. Нагруженные тяжелыми рюкзаками, мы обливались потом. Сняли ватники, свитера, но все равно идти было тяжело. Однако стоило лишь потянуть ветерку, как «дачный сезон» на острове кончился и пришлось одеваться. К вечеру подмерзли лужи, пошел мелкий сухой снег.