— Мы просто оказались не в то время, не в том месте, пап! Ни я, ни Хантер не имеем отношения к тому, что произошло с тем парнем.
Горечь заполняет мой рот. Я опять нагло лгу. Это стало моей привычкой после того, как я слетел с катушек.
На пару минут в салоне «Ровера» повисает тишина. Когда в поле моего зрения попадаются коттеджи, ровной цепочкой тянущиеся вдоль песчаного берега Тихого океана, голос отца снова заставляет меня напрячься.
— Есть ещё кое-что, о чем я должен тебе сказать до того, как мы окажемся дома. — отец чиркает зажигалкой, и мое обоняние заполняет запах сигаретного дыма. Я нервно сглатываю. — Сегодня ночью Эдвард скончался.
— Что? — я не верю своим ушам. Он сейчас серьезно? Конечно, твою мать, такими вещами не шутят.
— Обширный инфаркт, Алан, врачи были бессильны.
Я закрываю глаза и вижу улыбающееся лицо деда. Мне десять лет, и пару минут назад я стал победителем своих первых региональных соревнований в Мельбурне. Он был рядом. Он всегда был рядом. Глаза начинает предательски щипать, и я ненавижу себя сейчас за то, что меня не было рядом с ним в последние минуты его жизни.
— Как мама? — осторожно спрашиваю я, глядя прямо перед собой на приборную панель автомобиля.
— Она подавлена сейчас, Алан, и твое поведение последний год очень расстраивает Эштон. Мы всё понимали и не пытались лезть в твою жизнь. Но сегодня ты оказался за решеткой. Ты сам осознаешь, что все вышло из-под контроля?
«Ровер» останавливается на нашей подъездной дорожке. Отец не торопится покинуть салон.
— Я вернусь к тренировкам. — тихо говорю я и чувствую его тяжёлую ладонь на своем плече.
— Хорошо. Пора двигаться дальше. Стейси бы этого хотела.
Я согласно киваю и открываю дверь машины.
Мама обнимает меня, как только я переступаю порог дома. Ее заплаканные глаза заставляют мое сердце разрываться на части.
— Как ты? — шепчу я у её уха, улавливая знакомый с детства аромат апельсинов.
— В порядке или буду в порядке. — теплые мамины губы запечатляют поцелуй на моем лбу. — Прими душ и переоденься, нам нужно ехать к Кларе, чтобы поддержать ее. Лукас и Джейн уже там.
Я согласно киваю и направляюсь в свою комнату.
Быстро скидываю одежду и мечтаю, чтобы горячие струи душа прогнали все мысли из моей головы. Когда выхожу из ванной комнаты, наблюдаю за тем, как моя младшая двенадцатилетняя сестра, Вивиан, что-то ищет на моем столе.
— Что тебе нужно, Вив?
От моего голоса она вздрагивает и вертит в руках черный маркер.
— Ты мне его так и не вернул, тупица!
— Серьезно, Вив? Ты сейчас думаешь только о своем маркере?
Сестра как-то странно смотрит на меня.
— У тебя появилась ещё одна татуировка? — она шагает в мою сторону и пытается прочитать надпись на моих рёбрах слева. — Черт, мама будет в восторге!
Девчонка ехидно улыбается и шагает к выходу из моей спальни.
Когда дверь за ней закрывается, я облегчённо вздыхаю и усаживаюсь на кровать. Надеюсь, у неё хватит ума не рассказать о моем тату родителям прямо сегодня. К черту! Пусть делает, что хочет!
Беру в руке свой Айфон, и пару минут зависаю на форуме скейтеров «Бэксайд». Нужный мне ник мигает зелёным цветом. Она сейчас онлайн. Открываю чат и набираю сообщение:
#american_boy:
Привет! Как прошел твой вчерашний день?
Глава 2 Скай
Я возвращаюсь домой, около трех часов ночи. Наш особняк в микрорайоне Даймонд Бей, славится своим старинным стилем в духе 1920–1930 годов. Моя мама спроектировала его, будучи беременной мной. Видимо, гормоны сыграли не последнюю роль. Сейчас, весь район Воклюз, как одна сплошная достопримечательность. Здесь сохранились исторические постройки. Например, владения Уильяма Чарльза Вентворта, отца австралийской конституции. А еще Чайный дом Воклюз из песчаника, окруженный 27 гектарами садов.
Мамочка-архитектор, просто влюбилась в это место и вскоре, мне тоже стало нравиться, прогуливаться по набережной Моретон Бей и напевать под нос какую-нибудь песню. Что впоследствии, может превратиться в хит.
Музыка — моя жизнь. Пару лет назад, мы с подружками, Эсми и Момо, организовали свою рок-банду «Dangerous kiss». В основном играем инди-рок, блюз-рок. Плаваем на расслабленных волнах. Эти две змеи, частенько зависают в своем трейлере на холме у самого побережья. Отец Момо — японец, видящий дочь пару раз в год (Рождество и День рождения). Поэтому, он всячески пытается загладить свое отсутствие, поощряя любые ее прихоти. Последний денежный перевод, пошел на оплату этого островка разврата. Почему разврата? Просто, мои подружки, обожают проводить время вдвоем. Наедине. Я появляюсь там, лишь для того, чтобы порепетировать или отдохнуть от школы и домашнего ада. Они принимают меня.