— Раш!
— Миха, не начинай. Пожалуйста… — не хочется причинять ей боль, но каждой новой фразой я, кажется, делаю только хуже.
— Последний вопрос, обещаю, — тараторит взволнованно, видимо на самом деле сообразив, что я сейчас уйду.
— Валяй.
— Ты с ней спал?
— С кем?
— Понятно с кем, с Кейт! Не просто же так она согласилась тебе помочь!
Она что, шутит?!
— Ты вообще слушаешь, что тебе говорят?!
— Ответь! — твердит упрямо, видимо, реально ожидая ответа на этот идиотский вопрос.
И угораздило же меня связаться с малолеткой!
— Нет, серьезно? Я тут столько всего рассказал, и после этого тебя интересует только трахал я Кейт или нет?! Ну, бабы…
— Дуры. Я в курсе, мне рассказывали, — дерзит Миха, делая при этом пару
шагов навстречу, сокращая расстояние между нами до минимума. Перехватываю ее руки, предугадывая и прекрасно понимая, что она задумала.
— Что, не хочется? Раньше тебе нравилось, — уже откровенно язвит, пытаясь вырваться из моего захвата.
— Не противно? Со мной, таким?
— Каким?! Раш, у меня почти два месяца секса не было! Может это ты тут девок менял, кто тебя знает, а я соскучилась!
— А, даже так, а если я тут половину города перетрахал?! Все ещё хочется? — Сжимаю сильнее, прижимая ее к себе, заводясь и от этого злясь на Миху, да и на себя, все больше.
— Нет, — поджимает губы, неохотно выдыхая сквозь зубы.
— А чего так? Ты ж вся такая самоотверженная со своей любовью и всепрощением. Ведь решила же бороться!
— Потому что предателей не прощаю!
— Вот, правильно. Запомни, хорошая мысль. Потому что я — предатель. Тебя, ребят — всех предал, подвел, и себя в первую очередь. Как думаешь, такое можно простить?
— Ну почему ты так все выкручиваешь? Раш, ты никого не предавал…
— Да нет, конфетка, я облажался. И, кажется, впервые в жизни готов это признать.
Глава 29
Порой я совсем не понимаю знакомых гонщиков, да и всю тусовку их приближенных в придачу, и дело тут не в пресловутой любви к риску или подсознательном желании, потеряв управление, поцеловаться-таки с асфальтом на безумной скорости.
Нет, совсем иная странность не дает мне покоя. Будто у каждого из них где-то на подкорке, крупными буквами выбита фраза: «В любой непонятной ситуации гони на Перекресток».
Вот честно, словно медом намазано.
Тусоваться, решать вопросы, искать мастеров и партнеров для гонок, а так же агентов — все идут именно сюда.
И вот мы, как говорится: все те же, все там же.
Круг общения, как вы понимаете, обязывает.
«Место встречи изменить нельзя», — как сказала Лера, что бы это, в конце концов, ни значило.
Перекресток — такой родной и настолько же ненавистный.
Место сосредоточения всех пороков, исполнения желаний, а на деле — просто тусовка пьяных парней, которые не представляют свою жизнь без скорости.
За время моего отсутствия ничего, в принципе, не изменилось.
Всем, наверное, интересно, а что же тут забыла я?
Ну, как вам сказать? В данную минуту я, например, не выпускаю из вида Раша, пытаясь взглядом, полным немого укора, пробудить в нем хоть каплю совести.
А если говорить серьезно, отбросив всю эту напускную веселость, то я стою и буквально умираю от страха. Потому что положение у нас — хуже некуда, и дело тут не только в ситуации, в которой оказались ребята.
Гораздо больше меня волнует то, как ведет себя Раш.
Глаза его отрешенные, пустые, словно уставшие от жизни… Пугающие своим безразличием.
Уж лучше бы кричал и делал глупости, как раньше, а не это полнейшее, доводящее до чертиков отсутствие эмоций.
Я отпустила Раша вчера ночью, надеясь, что он обдумает мои слова и вернется, как только успокоится.
Но, как вы уже поняли, это не сработало.
Самое ужасное для меня сейчас: понимать, что ему больно, чертовски больно, но он, со своей проклятой гордостью, никого к себе не подпускает, позволяя пустоте внутри полностью победить.
В голове масса вопросов: Как его вернуть? Что сделать или сказать, как слова правильные подобрать? Как пробиться сквозь эту броню безразличия?!
Ведь я не могу просто стоять и смотреть, как он отдаляется, превращаясь в совершенно другого человека.
С одной стороны, я прекрасно понимаю Раша, помню то совершенно сбивающее с ног чувство одиночества, которое накатывает, когда ты теряешь все. Ощущаешь себя опустошенным, абсолютно потерянным в этом огромном мире. Оставленным один на один со своим горем.
Но ведь он не один!
И пусть Раш до последнего будет строить из себя одинокого волка, который уходит в закат зализывать раны, не нуждающегося ни в чьей помощи, не способного в своей гордости отличить любовь от жалости, я не сдамся, ведь вчера ночью говорила правду. На этот раз я не отступлю — буду бороться, если понадобиться, за нас двоих!