Мне нужен именно тот, с которым мы пережили ту чертову аварию, пусть все и твердят, что он теперь несчастливый.
Хрен вам!
Мой байк — часть меня. И пусть смотрят, как на больного идиота, но многие ребята понимают. Сделанные из стали и огня, мы не сдаемся, мы правим себя и вновь рвемся в бой.
Да уж, видимо сказывается выпитое, иначе, чего это меня на такие пафосные философствования потянуло?
Надо завязывать, а то я так всю ночь тут могу проторчать.
Поднявшись с пола, отправляюсь на поиски девчонки, которая, могу поспорить, еще попортит мне нервы.
Хотя, искать долго не пришлось.
Пропажа нашлась в офисе автомастерской, спокойно устроившейся на старом продавленном диване, на который и садиться-то было страшно — таким ветхим и перекошенным он был.
— Удобно? — произнес громко, отчего-то не сомневаясь, что Михаль не спит. Я вообще сомневался, что на этом старом монстре можно было уснуть.
Девчонка демонстративно перевернулась на другой бок, повернувшись ко мне спиной.
Ох, мы еще и обиженную из себя строим?!
Весело!
— Встала и вернулась обратно в квартиру, — сам удивился, как спокойно прозвучал голос, не отражая и половины того, что я сейчас ощущал. Гнев, подогретый алкоголем, закипал внутри, грозя вот-вот вырваться наружу. Последние сутки пытался сдерживать себя, отвлечься — все без толку.
И ведь не на конфетку был зол, не на Докера, хотя и этот хрен достал уже прилично, а в первую очередь на себя самого. Что позволил загнать себя в угол. Сам, своими руками заложил дело, которое начинал с нуля, в которое всю душу вложил!
Как ни старался, не мог успокоиться, а тут еще Миха со своими выкрутасами подливает масло в огонь.
— Я с тобой в игры играть не собираюсь. Вставай или будет по-плохому, — девчонка даже не повернулась, продолжая лежать ко мне спиной.
— Понятно, значит второй вариант.
Стараясь не обращать внимания на усиливающуюся боль в ноге, схватил Миху и, особо не церемонясь, закинул ее себе на плечо.
Вот тут и началось светопредставление.
Она не просто начала брыкаться, она, казалось, дралась не на жизнь, а на смерть — эта хрупкая на вид пигалица, наносила неслабые удары везде, куда только могла дотянуться.
Сумасшедшая девчонка!
После очередного ощутимого удара под ребра, я все же потерял равновесие и, кое-как опустившись на диван, попытался усадить мелкую злюку себе на колени.
Глаз мельком зацепился за участок обнаженной кожи, когда рукав футболки соскользнул с ее плеча, и я напрягся, пытаясь понять не почудилось ли мне.
Это еще что за черт?!
Возможности хоть что-то рассмотреть в полутьме комнаты особой нет, да еще когда на тебе тут извиваются в лучших традициях фильмов для взрослых.
Сжал конфетку сильнее, боясь сделать больно, но она вновь дернулась, заставляя меня усилить хватку.
— Да не вертись ты! — прикрикнул, прижимая девчонку ближе, не позволяя освободиться и, кажется, даже вздохнуть.
Оттянул пальцами ворот ее футболки, оголяя плечо, и замер, пытаясь понять, что это, черт побери, за хрень.
Несколько раз моргнул, стараясь сориентироваться, и вроде как окончательно протрезвел от увиденного.
Вот дела.
А я-то, дурак, подумал, что она себе татуировку набила…
Теперь, при ближайшем рассмотрении, оказалось, что на предплечье Михаль красовался огромный синяк.
Приличный такой кровоподтек, который смотрелся дико на нежной, девичьей коже.
— Кто это сделал?
Проклятье, неужели эти уроды наведывались в салон, во время моего отсутствия, и угрожали Михе? От этого она, видимо, и сбежала, а я, идиот, все принял на своей счет!
Конфетка больше не вырывалась, сидела неподвижно у меня на коленях, и продолжала упорно молчать, откровенно игнорируя вопрос.
— Кто. Это. Сделал? — Выдохнул сквозь зубы, цедя каждое слово, чувствуя, что уже теряю терпение.
— Сама ударилась, — произнесла негромко и тут же, будто опомнившись, убрала мою руку со своего плеча, поправляя футболку.
— Я сейчас, бля#ь, что-нибудь сломаю. Эти уроды опять возвращались?
— Какие? А, те, двое? Нет.
— Не ври, — удивляясь, как я все еще умудряюсь сдерживаться и не кричать, я встряхнул конфетку, требуя ответа.
— Да не вру я! — Ее нижняя губа задрожала, а во взгляде проскользнуло столько обиды, что и дураку стало бы понятно, что я перегнул палку.
Проклятье, девчонке же и так не сладко, так еще и я туда же.
Матеря про себя весь этот детский сад, с которым я, черт знает зачем, связался, решаю изменить тактику.
Пересадив Миху обратно на продавленный диван, сжал ее подбородок, заставляя посмотреть в глаза. Да уж, тут одного взгляда достаточно, чтобы понять: чуть надави — и получишь истерику на два часа, тогда-то я уж точно ничего вразумительного от нее не услышу.