– И это все? – игриво произнесла я.
– Привет, малышка, так лучше?
– На троечку, – я поерзала на кровати, затем повернулась на бочок, прижимая телефон ближе к уху. На меня внезапно накатила такая тоска по Ярику, словно мы не виделись вечность.
– Ты, кажется, уже соскучилась, раз так громко ругаешься.
– Я? – театрально удивилась я. – Нет, вообще ни капельки.
– Врушка.
– Да честно!
– Завтра накажу тебя за вранье, готовься, – дерзость так и звучала в голосе Громова. Мне нравился он таким, в нем снова ожила мятежность духа.
– Посмотрим, кто еще кого наказывать будет!
– Договоришься, что я приду прямо сейчас.
– Напугал, – хихикнула я.
Еще минут десять мы заигрывали друг с другом, и по итогу, я забыла рассказать про записку. Ладно, решила, расскажу завтра. Вряд ли ее содержимое носит серьезный характер.
Однако… позже я пожалела, что вообще не выбросила проклятый клочок бумаги.
Глава 29 – Ярослав
Припарковав машину напротив клуба, я вышел на улицу и прохрустел шеей. Откровенно говоря, мне надоело таскаться сюда, быть здесь мамочкой-хозяюшкой. Нормальные люди в этот клуб не приходили, а вечно разбираться в богатыми детками общества и переживать, чтобы не дай бог на себя не нагнать праведный гнев их родителей, мало хотелось. Поэтому на днях, когда мне позвонил дядя Дима, сообщив, что у него какие-то проблемы с землей, на которой находится здание клуба и временно придется его прикрыть, я даже обрадовался. Оставалось только забрать кое-какие вещи, сдать ключи и Добби свободен.
Поставив машину на сигналку, я пошел к входу и тут совершенно неожиданным образом передо мной вырос Андрей. Под глазами у него появились темные круги, словно парень не спал уже которые сутки. Зимний пуховик был расстегнут, и из-под него выглядывала толстовка с несколькими пятнами. Волосы у Куприна были растрепаны, будто он забыл взглянуть в зеркало перед тем, как выйти из дома.
– Чего тебе надо? – устало спросил я.
– Гонка, Яр, – с такой же усталостью ответил Андрей. Он вытащил зажигалку из кармана и стал крутить ее между пальцев.
– Я тебе говорил, – грубее ответил ему. – Никакой гонки не будет. Иди, проспись.
– Нет, она должна быть. Иначе брать меня не оставит в покое, – с такой жалостью произнес Куприн, словно сам уже задолбался с его маниакальной идеей. Я выгнул бровь, удивленно разглядывая парня напротив. Фраза про брата звучала, откровенно говоря, бредово, он же не сошел с ума? Или смерть близкого настолько подкосила, что Андрею пора сходить к психологу за препаратами?
– О чем ты, черт возьми, говоришь? – я сделал шаг в сторону, планируя обойти Куприна, но он перегородил мне дорогу. В его взгляде читалось: “ты поедешь со мной и точка”.
– Я не отстану, – с его губ слетел вздох, упрямый и немного жутковатый.
– Можешь хоть всю жизнь бегать за мной, – буркнул я и потянулся к ручке железной двери.
– И не только за тобой, – был дан мне ответ. Андрей ухмыльнулся и тогда я схватил его за грудки, с силой припечатав к стенке. Приподнял над землей, благо моя физическая подготовка позволяла сделать подобное, и скривив губы, угрожающе на него посмотрел.
– Если ты попробуешь только на шаг приблизиться к моим близким, я тебя с лица земли сотру!
– Да ладно, Гром, – он усмехнулся, так, будто был психопатом, которого забавляло происходящее. – Мой брат погиб, соревнуясь с тобой. Ты знаешь, – казалось, парень уходил в воспоминания. – Мама так любила его. Он был ее жизнью, а теперь она переехала в клинику и врачи говорят, что ее мозг окончательно садится. Так что… – Андрей перевел на меня взгляд, настолько безразличный и пустой, что я понял – угрозы для него ничего не значат.
– Иди, проспись, – повторил свою первоначальную фразу и оттолкнул парня. Он пошатнулся и чудом удержал равновесие.
– Я буду рад, если ты сотрешь меня с лица земли, все это мне чертовски надоело.
– Ты же знаешь, это гонки, – фразу, которую говорили многие, пришлось говорить теперь и мне. Хотя где-то в глубине, я чувствовал за собой вину. Если бы не поехал, не подрезал парня, он бы не совершил маневр и остался жив.
– Знаю, а брат, который приходит ко мне во снах каждый день думает иначе. Гром! – взвыл Андрей. – Ты должен проехать со мной.
– Даже если я сдохну на этом чертовом треке, ничего не измениться, – процедил сквозь зубы, ощущая как в горле образовался ком.
– Он перестанет мне сниться, я выполню его последнюю волю.
– Твою мать, – вздохнул я. И вместо ответа, дернул ручку железной двери, скрывшись в помещении.
Мне казалось, на этом наш разговор был исчерпан. В конце концов, мозгами я тоже понимал, что гонка ничего не решит. Андрей в таком состоянии, что проехать по той трассе, по которой гонялись мы, ему будет сложно. Не дай бог, и его машина сорвется, кто же тогда останется с их матерью? И допустить вторую смерть, я просто не мог. Меня итак грызло изнутри, порой настолько сильно, что хотелось выть.