– Знаешь, Арт бы тебя поругал, – она все еще не смотрела на меня, а мне почему-то так хотелось обратного.
– Почему?
– Он считал тебя другим. Ты был в его глазах героем. А герои… – Лина обхватила ладонями мое лицо и наконец, взглянула на меня. Сердце забилось быстрее, не потому что я сгорал от любви к этой девушке, а потому что видел в ее глазах свет, от которого пытаться спрятаться. Обида, злость, разочарование переполняли душу. Во мне будто кто-то открыл ящик Пандоры, вытолкнув все хорошее, что с таким трудом там появилось после изолятора, нет с рождения.
– Герои так себя не ведут, – дополнил я. – Они прощают, отпускают и двигаются дальше. Я знаю, Серый внушал мне эту фигню с детства. У него было свое представление о мире.
– Знаешь, – Лина наклонилась и коснулась своим лбом моего. Наше дыхание закружилось вихрем, обжигая кожу. – Я все думала, что было бы лучше, если бы боль умели отключать, но потом поняла – это хуже.
– Почему?
– Познакомиться с таким человеком, как Арт было счастьем. А счастье и горе, к сожалению, порой идут параллельно друг другу. Не познав близости с человеком, ты не познаешь ничего.
Я промолчал, хотя понимал: она практически цитировала мысли Сереги. Он всегда считал, что боль – это скорее синоним любви, нежели антоним. Он верил, что каждый человек приходит в этот мир не просто так. И еще это послание… Арт будто знал, что скоро покинет нас, знал, что я окажусь на пороге отчаяния. Господи, этот чертов романтик, даже здесь показал мне средний палец.
С моих губ слетел смешок.
– Ты чего? – шепнула Лина.
– Ничего, просто… рад, что ты рядом.
Глава 38
Я вышла на улицу, следом вышел Ярик. Он выглядел сегодня как-то иначе, словно собрался на парад: белая рубашка, обтягивала его широкие плечи, черные классические штаны, и пиджак, поверх которого он надел парку, придавали ему строгости. Меня Громов тоже попросил одеться во что-то светлое, несмотря на то, что на похороны принято брать черные цвета.
Уже позже, Елена Павловна поблагодарила нас за внешний вид. Оказывается, Сережа всегда был против траурных нарядов. Он хотел, чтобы в день прощания с ним, люди не плакали, а просто пожелали ему успешно дойти до нового места, найти там хороших друзей. И хотя я не верила в ворота рая, но не могла не поддержать желание лучшего друга.
На кладбище мы поехали на автобусе, который специально взяли в аренду родители Арта. Нас было не очень много, человек тридцать, и то в основном родня, ну и несколько соседей. Я думала, Кристина тоже поедет, но она почему-то не пришла.
Мы с Яриком сели в самый конец, он взял меня за руку. Автобус иногда трясло, он был стареньким, а окна завесили черными шторками. Родственники между собой тихо общались, вспоминали Арта, его шутки. Я подслушивала, как люди хвалили Сережу, и честно признавались, что, таких как он больше не встречали. Кажется, у нас у всех были схожие чувства.
В какой-то момент к глазам снова подступили слезы. Я вспомнила улыбку Арти, его голос, как он поддерживал меня и называл “принцесса”.
– Иди ко мне, – Ярик будто почувствовал, что меня захлестывает тоска и приобнял. Он крепче сжал мою руку, передавая тем самым больше, чем поддержку. Таким образом, Ярослав будто пытался забрать мою боль утраты, пустоту скопившуюся в груди.
Остаток пути мы провели в молчании.
На кладбище оказалась ветрено и мрачно. Оно располагалось на выезде из города, на небольшой возвышенности, с другой стороны пролегала лесополоса. Родственники и соседи шумно выбрались из автобуса, они стали обсуждать надгробия, цены на венки и предстоящие посиделки в столовой.
Я старалась абстрагироваться, да и в целом, мне не хотелось смотреть, как будут нести гроб. Поэтому попросила Ярослава остаться возле автобуса, пока не закончится процессия и уже после подойти. Он не стал сопротивляться, кажется, у нас и здесь были схожие ощущения.
Ближе к концу похорон, мы все-таки пошли к могиле. Священник к тому времени уже закончил свое дело. Кто-то из гостей громко плакал, кажется, это была бабушка Арта. Его мать старалась держаться, но я видела как она то и дело утыкалась носом в плечо мужа.
Ярослав взял розу, их привезли заранее, опять же просьбе родителей Сережи, и положила в коробку. Розы были алые, словно их облили кровью, и при этом очень красивые, пышные, на длинном толстом стебле. Подержав в руке цветок, Яр кинул его в глубину могилы. Несколько лепестков оторвались, ветер подхватил их, и закружили их в воздухе. Это было так необычно, словно перед нами был дух Арти и он подавал знак.