– Мы познакомились, – произнес вдруг Ярослав, не сводя глаз с лепестков. – Когда я прятался под горкой после ухода матери. Он был таким назойливым, что я разозлился. А потом взял и выложил свои переживания незнакомому мальчишке. У меня тогда уже был лучший друг, но я не пошел к нему. И только сейчас я понимаю, что лучшего друга тогда у меня не было. Он появился в тот день, когда Серега подобрал бездомного кота. Вот же незадача… – усмехнулся Громов. Все вокруг молча на него смотрели, и я тоже смотрела. Небо немного разошлось, солнце проникло и на хмурое кладбище. Оно светило на нас – на Ярослава, будто пыталось поддержать его одинокую речь.
– Я только сейчас понял, что тем бездомным котом был я. Эй, фанат утопии, – голос у Громова дрогнул, тогда я подошла ближе и взяла его за руку. – Я выполню твое обещание. Спасибо за все. Знай, у меня всегда был и будет только один лучший друг, и неважно на земле ты или на небесах.
Я всхлипнула, а Ярослав наоборот улыбнулся.
Мы еще немного постояли, пока люди медленно уходили к автобусу. Отец Арти подошел к нам и кивнул Яру, а затем потрепал его по волосам, словно сына.
– Он научил нас многому, – сказал тихо Виктор Леонидович. – Например, ценить каждый день, ловить моменты счастья.
– Да, из него вообще вышел отличный учитель, – согласился Ярослав.
– Особенно на кухне. Ты бы видел, как он Леночку гонял.
– Я однажды попытался приготовить яичницу, Серый отобрал лопатку и сказал, что не позволит миру увидеть мое извращение, – говорил с ностальгией в голосе Громов.
– А меня он заставил прочитать «Войну и Мир», хотя я ненавижу читать. Вот же проказник. Ладно, идемте, ребята. – Виктор Леонидович улыбнулся, и пошел следом за женой.
Дождавшись, когда все сядут в автобус, мы с Ярославом тоже пошли по узкой тропинке вниз. Он держал меня за руку, молча разглядывая небо. А потом мы неожиданно остановились… Я не сразу поняла почему, да и Громов сделался каким-то серьезным, строгим, словно рядом со мной возник другой человек.
– Что такое, Ярик?
Он ничего не ответил, поэтому мне пришлось проследовать за направлением его взгляда. Там у лавки с венками стояла женщина. В отличие от многих, она была одета дорого, солидно. На ногах сапоги на толстом каблуке, на волосах заколка не иначе с драгоценными камнями.
– Кто это? Ты ее знаешь? – прошептала я.
– Ага, знаю, – буркнул Ярослав. – Как же не знать мать Сани.
Глава 39 – Ярослав
– Ты уверен? – прошептала Лина. Я попросил подождать меня возле автобуса. Вряд ли мать Давы пришла ко мне выказать соболезнования. А слушать при близком человеке не особо приятные фразы в свой адрес не очень хотелось.
– Да, иди, – я подтолкнул Абрамову в спину, и постарался принять утешающее выражение лица. Сейчас мне уже было наплевать на семью Давыдовых, нас ничего не связывало, кроме клуба, да и с тем я успел расправился.
– Ладно, но я в салон не сяду. Буду ждать тебя на улице. – Строго заявила она.
– Хорошо.
Ангелина с неохотой отпустила мою руку, и мы с ней пошли по разным тропинкам: она к автобусу, я к Юлии Давыдовой.
Пока шёл, прокручивал в голове предстоящий разговор. Следователь говорил, что Лева пришёл в себя, что ж, видимо он решил дать показания, а они серьезно разнятся с тем, что говорил я. Тем более срок давности по делу ещё не истёк, процесс вполне могут начать по новой.
Я остановился первым, дожидаясь, пока Юлия дойдет до меня сама. Она выглядела до боли несуразно на своих шпильках в этом месте, особенно когда наступила в лужу и сморщилась.
– Здравствуй, Ярослав. – Как всегда уверенным голосом произнесла мать Сани. Бывают же такие люди, которые считают, что если они снизошли до тебя, нужно обязательно радоваться. Вот Юлия как раз из этой оперы. Она очень себя ценила и так воспитала сына, что ради собственной шкуры можно других подставить, позабыть о совести. Хотя знала ли она вообще о таком понятии?..
– Не скажу, что рад вас видеть, поэтому можете переходить сразу к делу.
– Как грубо, – хмыкнула она.
– Ваша школа. – Не удержался я. Настроения кидаться колкостями, конечно, не было. В целом мне в какой-то степени было даже неприятно видеть здесь эту женщину. Неужели обязательно тащиться на кладбище?
– Я никогда…
– У меня нет времени на вас. Сегодня я прощаюсь с лучшим другом и если вам хватило наглости явиться на кладбище, то давайте как-то поживее.
– Ты, как и твой отец, – лицо Юлии исказилось в гримасе так, словно она запачкалась. – Никогда не отличался особыми манерами.
– Если вы хотите поговорить о моих манерах, то делайте это в письменном виде. Могу оставить вам адрес электронной почты.