В состоянии полной растерянности Кёрнер продолжал сидеть на скамейке, когда к нему подошел Фердл-Оплеуха.
— Все в порядке? — спросил он.
Ловкий захныкал, Он все еще не мог уразуметь, что произошло.
— Ты знаешь, кто были эти оба? — жалостливо спросил он. — Они из уголовной полиции. Я же догадывался, что здесь что-то не так!
Фердл сидел рядом и слушал. Его тупой мозг медленно начал соображать.
— Он забрал у меня ключ от багажного отделения, — бушевал Ловкий. — Ну что я мог поделать?
— Но почему только ключ? — спросил Фердл. — Он должен был и тебя самого прихватить.
Ловкий подскочил на месте. Мгновенная догадка пронзила его.
— Но ведь он имел настоящий жетон! — крикнул он.
— С номером? — спросил Фердл.
Кёрнер уставился на него. На номер он не обратил внимания Фердл прав. Настоящий криминалист действовал бы иначе.
— На вокзал! Бежим на вокзал! — крикнул он сдавленным голосом. — Мы еще их там захватим.
Сопровождаемый Фердлом, он бросился к вокзалу. Но когда они подошли к багажному отделению, то увидели торчащий в замке ключ и открытую дверцу.
— Слишком поздно! — глухо произнес Ловкий.
Он почувствовал дрожь в коленях и в полном изнеможении прислонился к стенке.
— С тебя причитается сто шиллингов, — сказал Фердл.
Кёрнер молча порылся в портмоне и протянул ему кредитный билет.
Не очень симпатичным человеком оказался этот Деттмар. Одно его прошлое, хотя явно и подстриженное, настораживало Шельбаума. «Один из бывших нацистов, — подумал он, — которые умело сочетают свои прежние взгляды с деловыми операциями». Деттмар не мог утаить, что связи с Фридеманом он завязал и поддерживал через ССА и что сам он является членом одной организации в Федеративной республике, которая, как он выразился, «поддерживает дух былого фронтового товарищества». Единственное, в чем обер-комиссар верил ему, было то, что он ничего не знал о прошлом Фридемана. Вальтер был не столь глуп, чтобы посвящать других в свои дела. О террористах Деттмар вообще не имел представления. Правда, он хотел бежать, но инспектор Бурдан ошибочно приписал ему связь с террористами. То, что он оказался в доме Леенштайнера, было чистой случайностью. Направление к границе ему мог бы показать на улице любой человек.
— И для этого надо было просвистеть «Эдельвайс и Энциан»? — иронически спросил Шельбаум.
— Да, это служило паролем. Тогда бы мне обязательно помогли, — заявил Деттмар.
Раздраженный такой наглостью, Нидл хотел подняться, чтобы приняться за него как следует, но Шельбаум движением руки остановил его.
— Почему вообще вы хотели бежать? — спросил он.
— Мне позвонили в отель и предупредили, — ответил Деттмар, — что я нахожусь под подозрением.
— Кто позвонил?
— Этого я не знаю.
— Фрау Ковалова утверждает, что она узнала от вас, будто супруги Фридеман мертвы.
Лицо Деттмара исказилось от страха, но вместе с тем на нем появилось и подобие улыбки.
— Я ей не звонил и не мог звонить, потому что я сам ничего не знал. Если кто-то извещает о насильственной смерти двух человек, а потом сам исчезает, он намеренно навлекает на себя подозрение.
— Доля правды есть, — сказал Шельбаум. — Но если совесть чиста, то ведь не воруют машину и не скрываются?
Деттмар растерянно уставился в пол.
— У меня деловые затруднения, господин обер-комиссар, — сказал он наконец. — Один раз я уже получил кредит у Фридемана, но нуждался в новом. Действительно я был последним, кто оставался после вечеринки, Фридеман никого к себе не пускал, меня он тоже выгнал и запер за мной дверь.
Шельбаум ощупывал его холодным взглядом.
— Могло быть и так, могло быть иначе.
— Когда позвонили, мне стало ясно, что я окажусь наиболее подозреваемым, — сказал Деттмар дрожащим голосом. — Ведь все другие разъехались на своих машинах.
— Все? — спросил обер-комиссар.
— Никаких машин перед домом не оставалось, — сказал Деттмар. — Правда, мне показалось, что я видел человека, скрывавшегося в дальнем конце земельного участка…
— Таинственный незнакомец? — насмешливо спросил Шельбаум.
— Вы мне не верите, — захныкал Деттмар.
— Кто навел вас на связь с террористами?
— Я встретил одного человека на улице…
— Вы узнаете этот маленький ключик?