— Ты с ума спятил!
— Иначе, — Деттмар затряс головой, — я расскажу в полиции, как поджигают склад, набитый старым хламом, и получают кругленькую сумму страховых, за которую можно потом купить отель.
— Это ложь!
Деттмар махнул рукой.
— А потом террористы…
Брандлехнер овладел собой.
— Если ты это затронешь, то считай себя трупом, — яростно произнес он. — Уж поверь мне.
— Не беспокойся, я буду нем, как могила, если ты мне поможешь.
— Подожди, — мрачно сказал Брандлехнер и вышел. Минут десять спустя он возвратился. — Вот! Ничего другого у меня нет.
Со смешанным чувством брезгливости Деттмар оглядел поношенный костюм и стоптанные ботинки, серое демисезонное пальто с засаленным воротником и старую фетровую шляпу.
— Здесь кое-что из еды, — сказал Брандлехнер, кладя на письменный стол пакет. — И вот две тысячи шиллингов. У самого пустая касса.
Деттмар оделся и сунул деньги за пазуху. В боковой карман пальто ему с трудом удалось запихнуть пистолет.
— Старое барахло ты можешь сжечь, — распорядился он.
— Надеюсь, что мы больше не встретимся, — сказал Брандлехнер, вновь распаляясь. — И если тебя вновь застукают, помни: ты у меня никогда не был.
Деттмар покинул комнату тем же путем, каким проник в нее. Ночь он провел в каком-то садовом домике без дверей и окон. С восходом солнца почувствовал себя совсем окоченевшим, вышел на берег Дуная, размялся, сделал зарядку. Мысль работала теперь ясно и четко. «Чтобы доказать, что никого не убивал, — решил он, — я должен переговорить с людьми, которые участвовали в вечеринке. Надо разыскать фрау Ковалову или Фазольда».
Перед «Черкесским баром» он опасливо огляделся и стремглав бросился в прихожую. На звонок вышла домработница и провела его в комнату Коваловой. Войдя, он тотчас же закрыл за собой дверь и вынул пистолет.
— Спокойно! Не шевелиться!
Ковалова, сидевшая на оттоманке, выпрямилась.
— Что это за чудачество! — негодующе сказала она. — Будьте добры убрать эту игрушку.
Деттмар, повинуясь, сунул пистолет в карман.
— Я думала, вас арестовали в Пойсбруннене, — сказала Ковалова.
— Это был кто-то другой, — ответил Деттмар. — Меня полиция не сцапала.
— К вашему счастью или вашему несчастью, — несколько загадочно произнесла Ковалова. — Так что вы хотите?
— Он хотел бы нам рассказать, как ему удалось позвонить вам утром в понедельник и сообщить о смерти Вальтера и Доры, — с сарказмом произнес Фазольд.
— Я никому не звонил! — вскричал Деттмар. — Я ничего не знал. Мне самому позвонили и предупредили…
— О чем? — спросила Ковалова.
— О том, что меня подозревают! Но я к этому делу совершенно непричастен.
Фазольд наморщил лоб и бросил на Ковалову гневный взгляд.
— Должно быть, кто-то по телефону выдал себя за него, — беспечно произнесла она.
— Я невиновен! Вы должны это засвидетельствовать, — повторил Деттмар.
— Как это вы себе представляете? — холодно спросила Ковалова. — Разве вы не знаете, что Хеттерле, — собственно, фамилия ее Бузенбендер — показала на вас?
— На меня? — выдохнул стройподрядчик. Он стоял у двери с опущенными руками.
— Так ведь после вас никто не видел Фридемана живым, — вскользь заметила Ковалова, плотнее закутываясь в халат.
— Я ушел, — сказал Деттмар. — Но после меня мог вернуться кто-то из посторонних или один из гостей.
— Успокойтесь, — сказала Ковалова.
— Да! Мог вернуться любой другой! — закричал Деттмар. — Например, вы Фазольд.
Художник вздрогнул.
— Почему я?
— Тогда был один человек перед домом… — начал было Деттмар.
— У вас очень богатая фантазия, — прервала его Ковалова. — Во всяком случае, если вы думаете, что мы можем засвидетельствовать вашу невиновность, то заблуждаетесь. Войдите! — крикнула она, услышав стук в дверь.
Вошла домработница и подала письмо. Ковалова осмотрела его со всех сторон.
— Отправитель неизвестен, — пробормотала она, вскрыла конверт и вынула три записки. Две были написаны от руки, третья на машинке. Пока она читала, никто не проронил ни слова. Затем хозяйка подняла голову.
— Я всегда думала, что шрам на лице Хеттерле имеет двенадцатилетнюю давность, а причина его — автокатастрофа. Но, выходит, дело обстоит несколько иначе. Вы не знали, Фазольд, что она пятнадцать лет назад промышляла на панели? Что она также торговала героином? И что один наркоман разукрасил ее ножичком, когда она отказалась дать ему наркотик бесплатно?