Карин, извинившись, вышла и вскоре вернулась с подносом.
— Два кусочка сахара, без молока, — сказала она, наливая кофе. — Я запомнила с первого раза. — Она села напротив Шельбаума. — Если вы встретите Маффи, то поблагодарите его от моего имени, — попросила она. — Петер обязан ему своей жизнью. Я хотела поблагодарить его сама, но он не заходит больше к Эвелин.
— Со следующей недели господин Маффи получает другую должность, — сказал Шельбаум. — Мы с ним вместе больше не работаем.
Видингер сдержал свое обещание. По его ходатайству Маффи выдвинут на должность районного инспектора и перемещен в отдел по делам молодежи. Шельбаум был рад, что их сотрудничество закончилось.
— Жаль, — произнесла Карин. — В газетах его очень расхваливают, в особенности доктора Видингера. Кто это такой? Я считала, что вроде бы вы руководили следствием?
Шельбаум отпил глоток кофе и совершенно серьезно сказал:
— Господин доктор Видингер — мой шеф. Он несет ответственность. — «…И не очень совестлив», — подумал он про себя.
В тот же день, после ареста Ортвайна, Ловкий был отпущен.
Он отказался от своих показаний, что не помешало Видингеру отпустить его на свободу. За дезинформацию полиции он, возможно, еще заплатит денежный штраф из своего кармана, а скорее всего из кассы ССА. Прошлой ночью Нидл частным образом встречался с Ловким, но из него невозможно было вытянуть ни единого слова, кроме странного замечания, что ему дорога своя жизнь.
— Одно удивляет, — сказала Карин. — Во всем была замешана фрау Ковалова, но газеты о ней абсолютно ничего не пишут.
— Фрау Ковалова покинула Австрию, — осторожно сказал Шельбаум, он не хотел нарушать соглашения с министерством внутренних дел.
По широкой лестнице на веранду поднялся Петер Ланцендорф. Пластырь на лбу напоминал о его недавнем ранении.
— Все в порядке, господин Ланцендорф? — с улыбкой спросил обер-комиссар.
Петер кивнул и поцеловал девушку.
— То, что Карин вбила себе в голову, было сущей нелепицей. С понятием «семья преступника» вы связываете представление, будто человек рождается преступником, будто он наследует соответствующие наклонности. Ни одного человека природа на это не обрекает! Ни Цондрак, ни Бузенбендер, ни Ортвайн преступниками не родились. Они стали убийцами благодаря обществу, в котором живут. Не будь нацистов, жизнь Цондрака могла быть иной. Не будь нацистов и страшных первых послевоенных лет, Бузенбендер бы осталась на свободе. Без Цондрака не стал бы убийцей Ортвайн. Это звучит очень просто. Но, в сущности, каждый из нас по-своему способствует тому, что преступления не исчезают, потому что в нашем обществе мы не можем навести порядок. Даже если бы Цондрак и действительно был вашим дядей, то все равно вы оставались бы сама собой. А ваши наклонности и воспитание зависят от окружающих и, естественно, от вашей собственной воли.
На какое-то мгновение наступила тишина. Затем Карин тихо спросила:
— Можно ли посетить Лизу, я имею в виду Бузенбендер?
— Я позабочусь об этом, — пообещал Шельбаум. — Разрешение на посещение господина Ортвайна вы не хотите получить?
— Я не знаю, — неуверенно ответила она. — Это так страшно. Он и Петера хотел убить…
Ланцендорф пожал руку Карин и успокаивающе, посмотрел на нее.
— Подумайте, Карин, — сказал Шельбаум. — Если пожелаете, то позвоните мне. Или лучше приходите вместе с господином Ланцендорфом к нам на чашку кофе. Моя жена передает вам сердечный привет и очень рада вновь видеть вас. — Потушив сигару, Шельбаум сказал: — Но я пришел к вам еще и по другому делу. Вы хотели подыскать работу. Что-нибудь уже нашли?
Карин растерянно опустила голову.
— Пока ничего подходящего. Но не думаю, что это продлится долго…
— У меня есть кое-что на примете, — сказал Шельбаум. — Общество «Друзья литературы» подыскивает секретаря. Оплата не ахти как велика, но работа по вашей специальности. Если решите продолжить учебу, то с работы сможете уйти в любое время.
Карин порывисто вскочила и горячо поцеловала его.
— Не могу даже высказать, как я вам благодарна, — произнесла она. — Для меня вы как родной отец.
Обер-комиссар глубоко вздохнул.
— Пожалуйста, не преувеличивайте, — проворчал он. — К сожалению, я должен сообщить вам и нечто неприятное. Суд конфискует виллу и имущество Цондрака. До конца месяца вам, Карин, придется уехать отсюда.