– Потаскуха, – пробормотала я, глядя на Стива, который, собравшись с духом, направился к спальне. – Стерва расчетливая!
Он вздрогнул, но с пути не свернул.
Все оставшиеся взялись за куртки. Теодор, Леопольд и я стояли у крыльца. Пирс лежал под мамочкиной машиной, «Джи-Ти-Оу» семьдесят третьего года. Синяя краска местами облезла, обнажив проржавевший металл.
К нам подошел Эдвард. На нем была кожаная байкерская куртка, оставленная им в мамочкином шкафу много лет назад. На куртке красным было вышито «ФРЭНК УОРД».
– Она вся провоняла духами, – сказал он. – Кто ее носил?
– Эдвард, не будь таким мелочным, – сказала я. – Ну, Пирс, как дела?
– Еще не понял, – донесся из-под машины голос Пирса. – Там еще что-то сломалось. Придется повозиться.
– А я так хотела попасть в библиотеку, – вздохнула я.
Из трейлера вышла мамочка.
Волосы у нее стояли дыбом. Такое бывает от статического электричества, когда расчесываешься слишком рьяно. Она надела полосатое шелковое пальто до пят, переливавшееся всеми цветами радуги. Что под ним, я не поняла.
– Все готовы? – спросила она. – Где Мариэтта?
– Все еще в спальне, со Стивом, – ответил Теодор и покачал головой – то ли по поводу уединившейся со Стивом Мариэтты, то ли по поводу мамочкиного пальто. Оно годилось скорее для вечернего приема, а не для похода в библиотеку. – Пирс говорит, машина сломана.
– Пирс, это правда? – спросила мамочка. – Что же делать? Ее долго чинить?
– Не знаю. – Пирс выполз из-под машины и принялся задумчиво грызть ногти.
– Как же нам добраться до библиотеки? – сказала мамочка.
Вышли Мариэтта со Стивом. Он нес коробку с пылесосом. Несколько мгновений мы молча смотрели на них.
– Простите, что отнял у вас время, – пробормотал Стив.
– Вы сейчас в город, мистер Хартли? – спросила мамочка.
– Да, – неуверенно ответил Стив.
– Не могли бы вы нас подвезти?
– Я… Боюсь, мы все не поместимся.
– Это ваш автомобиль? – спросила мамочка. – Мы отлично поместимся.
Она подошла к машине и села на переднее сиденье. Леопольд забрался к ней на колени. Все остальные набились сзади. Было действительно тесновато.
– Леопольд, сбегай скажи Пирсу, что мы позвоним и сообщим, когда за нами подъехать, – сказала мамочка.
Леопольд помчался к Пирсу. Стив запихивал в багажник пылесос.
– Ну, что там у вас было? – прошипела я Мариэтте. Улыбочка у нее была до ушей. – Говори!
Она, продолжая улыбаться, прикрыла глаза. Стив сел за руль. Я изо всех сил ущипнула Мариэтту за плечо.
– Убери свои грязные ручонки, – сказала Мариэтта. И добавила нежным голоском: – Я же тебя просила не щипаться и не кусаться.
– Я не кусаюсь! А щипаться я научилась у тебя.
– Все сели? – спросил Стив, когда Леопольд вернулся. – Миссис Сливенович, вы пристегнули ремень?
– А этот парень водить-то умеет? – пробурчал Теодор.
– Прошу вас, зовите меня Евангелиной, – сказала мамочка. – Мистер Хартли, как это любезно с вашей стороны. Может быть, вы сегодня с нами поужинаете?
– К сожалению, вечером я занят, – сказал Стив, приглаживая усы указательным пальцем правой руки.
– А как насчет завтра? – сказала мамочка. – Мои дочери замечательно готовят.
– Вранье! – возмутился Леопольд. – Они и к плите-то не подходят. Все готовлю я.
– Эдвард, а ты правда когда-то был шеф-поваром? – спросил Теодор.
– Правда, – кивнул Эдвард. Он сидел у дверцы, придавленный Мариэттой. – Я был помощником шеф-повара в одном из лучших ресторанов Нью-Йорка. «Олд Йорктаун Хофбраухаус», слыхали о таком? Мне пришлось уйти из-за обострения эпилепсии.
Из-за мамочкиного плеча вынырнула довольная мордашка Леопольда.
– Это очень изысканный ресторан, да? – сказала я. – «Олд Йорктаун Хофбраухаус», как же, припоминаю.
– Ты ведь, – не унимался Теодор, – насколько мне помнится, и в кино работал.
– Совсем недолго, – ответил Эдвард. С трудом высвободив руку, он утер со лба пот. – Мы сняли несколько документальных фильмов на Ближнем Востоке.
– Ближний Восток! И какая же у тебя была должность? – расспрашивал Теодор. – Работа опасная? А это было до или после того, как ты служил поваром?
– Ты не мог бы немного помолчать? – попросил Эдвард.
– Вы там нормально сидите? – спросила мамочка. – Эдвард, ты как?
Эдвард сидел, прислонившись лбом к окну, и молчал. Машина была явно перегружена, и на гравии нас здорово трясло. Через пару минут мы выехали на шоссе, и машина пошла ровнее. Я сидела между Мариэттой и Теодором, и в окошко не видела ничего.