– Пирс, так можно я возьму марихуану?
Он сходил в спальню и вернулся со щенком и двумя косяками.
– Песик ты мой, – сказал он, целуя его в морду. – Вонючка маленькая!
Косяки он отдал мне.
– Один мокрый! – сказала я.
– Он упал в лужу, которую напустил щеночек. – Давно я не видела Пирса таким жизнерадостным.
Я положила косяки на стол, отправилась к себе в спальню и вывалила из шкафа всю одежду. Ну и что, что Мариэтта первая притащилась к лорду, все равно я оденусь лучше. Сколько я его видела, он всегда был в чем-нибудь консервативном, но, поскольку тягаться с консервативными английскими девицами его круга смысла не имело, я решила поразить его воображение эксцентричностью костюма. Впрочем, другой одежды у меня и не было.
Я нашла пару очень узких атласных брюк цвета морской волны (чуть выше щиколоток и почти без пятен), а наверх – черный с короткими рукавами свитерок из ангоры. Завершал ансамбль мохнатый розовый акриловый жакет. Оставалось подобрать обувь. Мне не хотелось уродовать свои лучшие туфли прогулкой по грязи. У Мариэтты нога на размер меньше, однако у нее есть несколько пар, в которые я с трудом, но влезаю. Я опасалась навлечь на себя ее гнев, хотя, с другой стороны, он мог бы сослужить мне хорошую службу, поскольку, увидев меня в своих туфлях, она обычно теряет дар речи и только нечленораздельно мычит, что выставляет ее не в лучшем свете.
Но в последний момент я струхнула и надела зеленые резиновые сапоги, веллингтоны, которые могли пробудить в нем ностальгию, напомнив о битве при Ватерлоо, где его соотечественники впервые появились в галошах. Прихватив со стола косяки, я направилась к двери.
– Когда мы поедем, Мод? – спросил Пирс.
– Пакуй вещи, братец! – сказала я. – Через две недели нас здесь не будет. Или раньше, если денег наскребем.
Я зашагала по грязи. Навстречу мне шли мамочка, Леопольд и Мариэтта.
– Куда это ты? – спросила Мариэтта.
– Навестить англичанина, – сказала я. – Как там он?
– Не стоит его сейчас беспокоить, – жестко сказала Мариэтта. – Он отдыхает.
Трейф с Лулу, до того рыскавшие под деревьями, кинулись ко мне. Трейф передними лапами заляпал мои атласные брюки. Лулу его немедленно приструнила – куснула в шею. Он взвизгнул и посмотрел на нее с обидой. Лулу презирает Трейфа. А когда у нее течка, находит вполне привлекательным. Его такая переменчивость всегда поражает и озадачивает.
Сначала, года четыре назад, мамочка взяла Лулу, и хотя Трейф появился всего через несколько месяцев, было поздно – Лулу уже решила, что она сложившаяся личность, причем личность, которая собак терпеть не может. Трейф ее, естественно, обожает. Каждое утро, едва проснувшись, он ползет к ней и осыпает слюнявыми поцелуями, и каждое утро она злобно на него рычит.
– Ты надолго? – спросила мамочка. – Мы хотим съездить к Эдварду в больницу, пока его не забрали в тюрьму.
– В котором часу? – спросила я.
– Посещения с четырех до восьми, – ответила мамочка. – Думаю, поедем часа в четыре. Не люблю ездить по темноте. В темноте я плохо вижу.
– Если успею вернуться, поеду с вами, – сказала я. – Может, дашь мне поводить?
– Ты же видишь еще хуже, чем я.
– Почему бы тебе не попрактиковаться сейчас, Мод, пока светло? – сказала Мариэтта.
– Не хочется, – ответила я и подмигнула ей. – Специально меня не ждите! – Она нахмурилась. – Что, похмелье? – спросила я.
– Если ты надела что-нибудь мое, я твои тряпки маникюрными ножницами изрежу, – сказала Мариэтта.
– Мариэтта! – сказала мамочка. – Тебе не стоит столько пить, если на следующий день у тебя так портится настроение. Ты, случайно, не беременна?
– До встречи! – сказала я, оставив их доругиваться среди луж.
Я позвонила и прождала минут, наверное, десять. Наконец распахнулось окно на втором этаже и в нем появился лорд.
– Это ты? – сказал он. – Слушай, можно, я кину тебе ключи? У меня нет сил спуститься.
– Ради бога, – сказала я. Он положил ключи в носок и кинул их мне.
Я никогда раньше не бывала в доме Колманов, потому что Колманы нас терпеть не могли и несколько раз даже нам назло вызывали полицию. Они обвиняли нас в том, что мы опрокидываем их мусорный бак, ломаем забор, воруем помидоры и спускаем с цепи их собаку. Из всего этого только одно обвинение было отчасти справедливым.
Не знаю, снял ли лорд дом с меблировкой, или это была старая мебель Колманов, но мне так или иначе стало его жаль. Мебель была либо самая примитивная, либо тяжелая и громоздкая, вроде старых буфетов и обшарпанных комодов, когда-то выкрашенных кремовой краской, давно облупившейся. Всей этой рухляди было лет сто пятьдесят, и никто за все эти годы так и не собрался ни починить ее, ни заменить на что-нибудь посовременнее.