Пирс пытался вскрыть замок багажника биковским стержнем.
– Черт! Ни фига не получается. – Он попробовал вытащить стержень, но тот застрял намертво.
К нам направился какой-то мужчина в бейсбольной кепке.
– До чего жирный! – сказал Пирс и пнул машину.
– Тс-с! – шикнула на него я. – Это может с каждым случиться. А вдруг ты сам как-нибудь проснешься утром и увидишь, что стал таким же.
– Главное – сахара не есть! – сказал Пирс.
– Ого-го! – сказал Леопольд.
Трейф, приникнув к заднему стеклу, зашелся в истеричном лае. Мужчина приближался.
– Если он хочет выглядеть стройнее, не стоит ему носить футболку в поперечную полоску, тем более такую тесную, – сказала я, когда он был уже совсем рядом. – Да, ты, пожалуй, прав. Дело не в футболке. Он и правда жирный.
– Привет! – сказал мужчина.
– Это ужасно, – сказала я, чтобы хоть как-то объяснить свое хамство. – Без очков я ничего не вижу, а их у меня нет. Впрочем, так мир выглядит в некотором смысле привлекательнее.
– У вас проблемы, ребятки? – сказал мужчина. – Я наблюдал за вами из кафе. Что, забыли ключи в багажнике?
– Нет, – сказала я.
– У меня в машине есть монтировка, – сказал он. – Могу вам одолжить. Попробуйте взломать замок.
– Ничего нам не нужно, – сказала я.
– Помогите! Выпустите меня! – раздался сдавленный голос. – Я здесь заперт!
– Что это? – сказал мужчина.
– Ничего особенного.
– Что тут творится? Кто у вас там?
– Отец моего маленького Братца Кролика, – сказала я, показав на Леопольда. – Он попросился прокатиться в багажнике и сказал: «Что бы я ни говорил, что бы ни делал, как бы ни просил-умолял, Братец Кролик, пожалуйста, не выпускай меня из багажника».
– В последнее время я стал очень сомневаться, что он мой отец, – сказал Леопольд. – Честно признаться, я не чувствую никакой с ним связи. Как вы полагаете, если бы я действительно был порождением одного из его сперматозоидов, я бы это чувствовал?
– Я вам не верю, – строго сказал мужчина. – Пойду принесу монтировку.
Он поплыл, колыхаясь, как медуза, к своей машине. Утренний воздух был так тих и свеж, будто напрочь забыл о том, в какую помойку превратилась наша планета. В пыльных кронах деревьев, окружавших пролысину стоянки, радостно заливались соловьи и жаворонки, предвкушая пригоршни черствых крошек, которые принесет им день.
– Все, сматываемся, – сказала я. – Быстро!
– Ты чё? – сказал Пирс. – Да что с тобой? Этот мужик только сказал, что хочет помочь.
– Никакая нам помощь не нужна. Ну, выпустит он Эдварда – и что мы будем делать? Фред был прав. Эдвард очень опасен: у него комплекс неполноценности. Только в его случае никакого комплекса нет, все проще простого. Люди неполноценные обожают рушить жизни тех, кто лучше них, – так они надеются низвести их до собственного уровня. У него нет совести – он бессовестный. И запросто может обвинить нас в том, что это мы его похитили. Тогда и нам придется его кое в чем обвинить. В этом обязательно захочет разобраться полиция. В результате часть из нас окажется за решеткой, а остальные – в приюте. Тогда наши планы придется отложить на неопределенное время.
– И что ты собираешься делать?
– Я придумал! – сказал Леопольд. – Пусть этот мужик откроет багажник, а когда Эдвард вылезет, мы смоемся.
– Хорошая мысль. Только вдруг он объявится лет через двадцать, жалкий и убогий, и обвинит тебя в том, что ты его бросил?
Леопольд задумался.
– Ой, не знаю.
– В таком случае выбора у нас нет. Будем действовать по твоему плану. Ты, Пирс, полезай на заднее сиденье и спи. Леопольд, ты помнишь сказку Ганса Христиана Андерсена про статую на городской площади, у которой выковыряли глаза, сделанные из драгоценных камней, и она ослепла?
– «Я буду твоими глазами, – воскликнул воробышек», – сказал Леопольд.
– Именно так, Леопольд. Воробышек помог бедному памятнику, когда тот ослеп. А потом наступила зима, и птичка замерзла.
– Почему?
– Потому что преданный воробышек не мог улететь зимовать на юг. Ты будешь моим верным воробышком. Сядешь на переднее сиденье и будешь меня направлять. Нам надо постараться обезопасить себя – на дороге полным-полно всяких предметов, которые так и норовят кинуться на автомобиль и как следует его стукнуть.
– А ты-то что будешь делать?
– Я поведу машину. Но сначала надо все подготовить.
Я выхватила у Пирса ключи и завела машину, стараясь причинить ей при этом как можно меньше боли. Приняв дерзкое решение и поставив ее на нейтралку, я помчалась навстречу толстяку. Он шел, гордо неся в руке выкрашенную красной краской монтировку – во всяком случае, я решила, что эта штуковина и есть монтировка.