– Это сгущенное.
Мамочка сняла очки и пятачок.
– Давайте-ка обсудим наши планы, – сообщила она. – Я тут думала-думала и кое-что придумала.
– И что же? – спросила Мариэтта.
– Сейчас узнаете, – ответила мамочка. – Кофейку налейте.
Леопольд придвинул стул к стене, где висели кружки.
– Мам, тебе с воздушными шариками? – спросил он. – Или с древесной лягушкой?
– На твое усмотрение, пирожок мой яблочный, – ответила она и уселась за стол. Трейф с Лулу тут же сунулись ей в колени. – Лулу, радость моя, – погладила ее мамочка. – Где твои щеночки? Вот они подрастут, мы их продадим и бешено разбогатеем.
– Это и есть твой план, мама? – спросил Теодор. – А то у меня есть для тебя новости. Никто в округе голых собак покупать не собирается.
– Какой же ты пессимист, – вздохнула мамочка. Леопольд налил ей кофе в кружку с древесной лягушкой и собрался добавить сгущенки, но она помотала головой. – Я пью черный, – напомнила она. – Разве что с капелькой чего-нибудь крепкого.
– Есть только джин, мамочка, – сказал Теодор. – Джин и пиво. Полечить бы тебя от алкоголизма, только, боюсь, пошлют они меня куда подальше и скажут, что без твоего согласия ничего поделать нельзя.
– Тогда, может, есть хоть какие-нибудь булочки к кофе? Рогалики? Пирожные?
– Хочешь, я что-нибудь испеку? – предложил Леопольд.
– Это слишком долго. Посмотри в холодильнике. В дверце.
Леопольд удалился на кухню и вернулся с пластиковым пакетом.
– Ты про это? – спросил он. – Там одни крошки.
– Обожаю крошки, – ответила мамочка. – Это сдобные крошки, они остались от кекса. Давай сюда. Мне обязательно нужно хоть что-нибудь к кофе.
– Так что у тебя за план, мам? – сказал Теодор.
– Подожди, не рассказывай, – сказала я. – Я на минутку. Схожу за щенками.
Я встала. И тут раздался стук в дверь. Вошел мужчина. Это был Эдвард. От него несло спиртным, а на ногах у него были роскошные красно-черные ковбойские сапоги, которых я раньше никогда не видела, – с орлами по бокам.
– Эдвард! – воскликнула мамочка и, вскочив из-за стола, кинулась к нему. – Свет очей моих! Отец моего младшего сына! Где ты пропадал?
– Мамусечка! – загоготал он. – Кобылка моя необъезженная! Как я по тебе соскучился!
Он заключил ее в объятия, и они принялись целоваться, уткнувшись друг в друга, как парочка исландских пони – Эдвард являл собой необузданного жеребца, обезумевшего от страсти к нашей мамочке, она же кокетливо гарцевала, посверкивая карими, по-лошадиному влажными глазами. Не менее минуты мы все наблюдали их ласки. Наконец мамочка с тихим ржанием отпрянула назад.
– Как же от тебя воняет! – сказала она.
– Ну, извини.
– А где твой мотоцикл? – спросил Теодор.
– Я его разбил, – ответил он. – В миле отсюда, у дома Колманов. Оттуда вышел какой-то тип и мне помог. Я уж испугался, что руки-ноги переломал. Он дал мне выпить.
Теперь, когда он наконец отлепился от мамочки, я разглядела, что лицо у него красное и помятое, вероятно, вследствие падения, а соломенная грива до плеч спуталась и висела клочьями.
– Уж не тот ли красавец англичанин? – встрепенулась Мариэтта. – Он спрашивал обо мне? Я пробудила его чувства?
– Он тебя и в глаза не видел, Мариэтта, – сказала я. – Предмет его мечтаний – я.
– Любовь моя! – воскликнула мамочка. – Ты ничего себе не повредил?
– Не знаю. – Эдвард добрел, тяжело ступая, до кушетки и плюхнулся на нее. Собаки хором облаяли его из-под журнального столика. – Заткнитесь! – сказал Эдвард. – Что это с ними?
– Ты им не нравишься, – сказал Теодор. – Ты уж поосторожнее, они у нас психованные.
– Теодор! – одернула его мамочка. – Не надо так. Эдвард возьмет и уедет. И где мне искать мужчину, в моем-то возрасте и в этой глуши? – На глаза ее навернулись слезы.
– Мам, да зачем тебе мужчина? – спросил Теодор.
Мамочка не ответила. Она уселась за стол и стала выуживать крошки из пакета, а потом высыпала остаток на бумажную тарелку. Пригоршню за пригоршней она отправляла их в свои коралловые уста и запивала кофе. Все молчали.
– Скоро ты уедешь отсюда, Теодор, – сказал наконец Эдвард. – Ведь ты же не хочешь, чтобы мама осталась совсем одна. Я собираюсь жениться на ней и воспитывать своего сынишку. Да, кстати, где он?
Леопольд встал со стула, подошел к кушетке и, одарив Эдварда улыбкой, сел рядом с ним.
– Ты ведь на самом деле не мой отец? – спросил он.
– Я уверена, что твой отец именно он, Леопольд, – сказала я. – У вас совершенно одинаковые носы.
Леопольд изучающе оглядел Эдварда.
– Фу, – сказал он, отодвигаясь от него подальше. – От тебя и правда воняет.