– Я приму душ, – пообещал Эдвард, но с места не сдвинулся. – Из приятелей вашей мамочки я не самый худший.
– Может, и так, – буркнула я. – Только что-то давно тебя не было видно. Ты что, думал, здесь все сидят и ждут тебя?
Я так и стояла у задней двери – все собиралась сходить за щенками.
– У вас перкодан есть? – спросил Эдвард. – Или кодеин? У меня все тело болит. Наверное, ребро сломал.
– Нет у нас перкодана! – выпалил Теодор. – И кодеина нет! Тебе двадцать восемь, а маме сорок пять! Ты слишком юн для такой пожилой дамы.
– Леопольд, сходи, посмотри у меня под кроватью, – сказала мамочка. – Может, там есть какие-нибудь таблетки.
– Разве это не доказывает искренности моих чувств? – сказал Эдвард. – Ваша мать прекрасна. У нее чудесная душа и доброе сердце. Это такая редкость.
– Я тронута, – сказала мамочка. – Искренне тронута. Как мило это от тебя слышать, Эдвард.
– А на что ты собираешься жить? – спросил Теодор.
– На пособие по инвалидности, – ответил Эдвард. – Здоровье у меня никуда. Может, я скоро умру, и тогда ваша мать получит страховку. Только надо будет все это оформить.
– Таблеток там нет, зато посмотрите, что я нашел! – сказал Леопольд, возвратясь в столовую.
– Мое кольцо, последняя память о школе! – воскликнул Теодор. – Я его уже несколько месяцев ищу! – Он возмущенно посмотрел на мамочку. – Это ты его украла!
Эдвард встал и шагнул к Теодору.
– Не смей при мне так разговаривать с матерью!
– Эдвард, заткнись, – сказала мамочка.
– Как я рад, что ты разбил свой мотоцикл, Эдвард, – сказал Леопольд. – Тебе категорически нельзя садиться за руль. Как ты только права получил со своей эпилепсией!
– Когда я подавал на права, справки не спросили, – ответил Эдвард. – Наверное, рано или поздно все бы выяснилось, но, когда я сюда переехал, я получил новые, и семь лет про меня никто не вспоминал.
– Знаете что! – радостно воскликнула мамочка. – Пусть Эдвард примет душ, мы все оденемся, и я отвезу вас в библиотеку!
– Я бы все-таки хотел понять, как мое кольцо оказалось у тебя под кроватью, – обиженно напомнил Теодор.
– Мне надо сначала заняться машиной, – сказал Пирс и встал. – Я собирался сегодня поменять масло в коробке передач.
Зазвонил телефон.
– Снимите кто-нибудь трубку, – проговорила мамочка.
– Не хочу, – сказал Пирс. – Подойди ты.
– И не подумаю, – сказала Мариэтта. – Сам подойди. – И она принялась декламировать под аккомпанемент телефонных звонков: – «И тогда во гневе поднял Мощный лун свой Гайавата».
– Теодор, наверное, это тебя, – сказала я. – Может, подойдешь?
– Кому я мог понадобиться? – сказал Теодор. – И вообще, я терпеть не могу подходить к телефону.
Все взоры обратились на Леопольда. Он пристально разглядывал потолок.
– Там наверху паутина, – сообщил он.
– Господи боже мой! – сказал Эдвард, встал и отправился к аппарату, висевшему всего в нескольких футах, на стене перед входом на кухню. – Одну минуту, – сказал он в трубку. – Евангелина, это тебя.
– Кто? – спросила мамочка.
– Не знаю. – Эдвард протянул ей трубку.
– Это правда вы? – сказала мамочка с придыханием. – Как вы там, милый?
Она шагнула в кухню, прикрыв за собой хлипкую дверку.
– Эдвард, сам-то ты как? – спросил Пирс.
Эдвард беспокойно расхаживал взад-вперед.
– Не то чтобы очень, – ответил он. – Отсидел полгода за коробок марихуаны. Черт знает, что такое! А… ваша мать – у нее, что, кто-нибудь завелся?
Я спустилась вниз. Щенки разбрелись по двору кто куда. Травы там никакой нет, только несколько чахлых дубков и кое-где островки мха, а вокруг драный сетчатый забор. Футах в сорока, у подножия холма, на котором стоит наш трейлер, начинается озеро. Сегодня по нему плавали гуси. Было воскресенье, и на Алгонкинском испытательном полигоне на другом берегу было тихо. Пока я нашла и собрала всех щенков, прошло минут десять.
Я взяла их в охапку и отнесла в нашу с Мариэттой спальню. Мариэтта сидела у туалетного столика и накладывала тени прямо поверх прежних наслоений.
– Что ты делаешь? – спросила я, укладывая визжащих щенят в коробку.
– Умащаюсь благовонными маслами, – ответила Мариэтта. – Сюда направляется мистер Хартли.
– С чего ты взяла? – спросила я и, сняв пижамные штаны, полезла в комод в поисках хоть какой-нибудь одежды.
– Это он загнил. Мама сказала, что не может приобрести пылесос, который он вчера нам показывал, и он хочет привезти другой агрегат, реконструированный.
– Реконструированный? – переспросила я. – То есть подержанный?
– Подержанный, но в прекрасном состоянии, – сказала Мариэтта. – И гораздо дешевле. Где мой пинцет?