— Ты знаешь, чем. У тебя моя… Бестолковая наемница. Она мне нужна. Я не удивлен, что ты проникся жалостью к пощадившей тебя бедолаге, однако… Кое-чего ты не знаешь. Со мной даже у такого парня, как ты, могут возникнуть проблемы. — Мир предупреждал. Все, как он и говорил. Кира — способ одним выстрелом убить двух зайцев. Угодить заказчику, и научить остальных наемников живым примером, как поступать не стоит… Чёртов ублюдок с радостью одел бы ее голову на пику, чтобы продемонстрировать уровень наказуемости за подобные погрешности.
— Ты что-то недопонял, очевидно… Во-первых, тебя я боюсь ничуть не больше, чем вазу, стоящую на моей прикроватной тумбе. Это раз. — Я говорил правду. Какими бы ни были связи преступного мира — мои попрочнее будут. О многих не знает даже дядюшка. Ведь после смерти отца я не сидел без дела, как многие предпочитали думать. — И, второе… Мой жалостливый нрав к этой ситуации отношения никакого не имеет. Так, чтоб ты знал. Я собираюсь самолично проследить за тем, какой уровень наказания обеспечат Девке, покушавшейся на мою жизнь. А после — возьмусь за всю вашу организацию. Надеюсь, я достаточно доступно излагаю, как для болвана, подобному тебе?
Играю спектакль. А из пьесы слов не выкинуть. Но… Мне даже играя слишком сложно называть ее какой-то Девкой… Ту, что является всей моей жизнью…
— Не задирай головы, Евгений Беляев. — Достаточно нервным голосом прорычал собеседник, пытаясь скрыть раздражение, чтобы не подать виду на эмоции… — На каждую шишку имеется слабое место. И на тебя найдется. Поверь… Это я знаю лучше остальных. А ещё, лучше остальных я умею эти самые слабые места использовать в своих целях. Лучше тебе не знать, что случится, если ты попадешь не под прицел сопливой девчонки, а под мой прицел…
Короткие гудки. Выбил. Цель звонка? Не думаю, что он пытался меня запугать. Возможно, пробовал считать, опасаюсь ли я его. А, возможно, преследовал другой мотив. В любом случае, стоит быть на чеку. На всякий случай… Не стоит недооценивать противника. Все таки, под моей защитой Она, и ее племянник. Не имею права на ошибку… Та, кто нуждается во мне, ни за что не должна попасть в опасность.
***************
Жутко захотелось к ней… Обнять, сгрести в охапку. Хоть спящую, даже если она не ответит. Даже если она не узнает. Когда этот Чертов сукин сын спрашивал о ней… Когда с его мерзкого рта слетало ее имя… Я желал… Больше всего желал уничтожить его. Стереть с лица земли! Уберечь малышку… Защитить. Вышел с кабинета и пошел в гостиную. Еле ступая. Тихо, чтобы не потревожить чуткий сон. Она устала… С дверного проема любуюсь ее силуэтом. Пламенные пряди… Нежная кожа… Грудь, вздымающаяся от размеренного дыхания. Люблю её… Так безумно, так сильно люблю…
Робко делаю несколько шагов навстречу. Запах ее тела окутывает… Согревает обаяние. Наклоняюсь над ней… Смотрю неотрывно. Бережно подбираю несколько локонов и прикасаюсь к ним губами… Хочу большего. Хочу чувствовать кожу. Целую скулу… Провожу кончиками пальцев по шее. И она открывает глаза.
— Женя? — Чёрт… Было бы думать. Теперь все может полететь к чертям…
Решительные действия
Церера
— Женя? — С полудрема не веря собственным глазам, всматриваюсь в черты его лица, в сбитый с толку, растерянный взгляд. Запах его парфюма накрыл сознание, воспоминания нашей первой близости. Та жажда, которую по нему испытала, за это время стала вовсе бесконтрольной. И он так близко! И кожу ещё жжёт жар от его поцелуя! Смотрим друг на друга безотрывно. Молча. С расстояния в несколько сантиметров. Пока между нами не пробежала волна холода…
Резко подскочил, напрочь лишая понимания, что это только что было. Развернулся, и хотел уйти, но, я перехватила его руку и крепко сжала, не желая отпускать.
— Объясни! Ты пришел! Зачем? — С надеждой переспросила, впиваясь пальцами в лёгкую ткань рубашки. — Ты сказал, что больше тебе нет до меня дела! Сказал, что я не нужна! Заставил поверить в это! И я поверила! Ведь это справедливо! То, что я сделала… Не заслуживает прощения! Но… Но… Раз ты пришёл — значит что-то чувствуешь? Пожалуйста…
Сжал веки, а после — приоткрыл глаза, наполненные холодом… Не живым, не равнодушным! Чёрт! Да я поклясться готова, что это всего лишь игра! Спектакль! Моё наказание?
— Если так ты хочешь отомстить — я готова, готова проглотить боль, если от этого тебе станет легче… Я понимаю, все, что сделала… — Вцепилась в его руку, не могу, не хочу отпускать! — Но Я люблю тебя, Женя! Очень сильно тебя люблю! Прошу тебя, дай надежду!
Отмахнулся. Стряхнул с себя мою дрожащую ладонь.
— Ты не так поняла, Церера… Как и сказал — все кончено. Это была случайность. — Развернулся, и равнодушно пошел в сторону выхода. Это больно. Боль в области солнечного сплетения расползлась по каждой клеточке тела. Губы дрогнули, и все показалось бессмысленным. Казалось, как только дверь за ним закроется — моё существование потеряет суть. Будет важна судьба Миши, Мира, который, судя по словам телохранителя, отъехал решать свои проблемы, убедившись, что я в порядке. Будет важна жизнь любимого… Даже если не со мной, я буду всем сердцем желать ему счастья! Но, только не моя… Не моя жизнь. Не моя участь. Захотелось исчезнуть прочь. Состояние, в котором сущность пытается вырваться из скованного обстоятельствами тела, и унестись куда-то… Где легче. Забыться. И за неимением этой возможности она поддается слабости… Сдается. И начинает плакать.
Сцепив зубы, я сдерживаюсь, чтобы не проронить ни слова ему вдогонку. Дать уйти, раз он так желает. Сдерживаю слезы. Как только створка за ним закроется — я себя отпущу. Но, не сейчас… Даю себе установку, но, эхом по комнате раздаётся отчаянный всхлип. Истошный, и такой горький… Сжала губы ладонью. Он слышал, наверняка, и я опять проявила слабость.
Замер. Около прохода. Сердце клокочет. Уходил — уходи! Зачем тебе видеть падение жалкой женщины? Стоит. Слёзы хлещут по щекам, и я не могу остановиться. Давлюсь ими. Молча. Обернулся… Наши глаза встретились.
— Чёрт. — Прорычал, сжимая до хруста в костяшках пальцы. — Чёрт! Чёрт! Чёрт!!!! Да гори оно всё! — Резкий шаг ко мне навстречу. Второй. И через секунду меня накрыло теплом родных объятий…
Женя подбежал, и крепко обвил меня руками. Прижал к себе, сплетая наше дыхание. А я рыдаю в его руках, как маленькая. Ничего не спрашивала… Ничего не говорила… Лишь спустя несколько мгновений, когда убедилась, что он не собирается отстраняться, сложила ладони ему на плечи. Мои любимые, широкие, твердые плечи, за которыми от всего мира хочу укрыться. Уткнувшись носом ему в шею, часто дышу, роняя капли слёз на кожу.
— Не плач, не плач, Кира… Прости меня, девочка, Родная… Я с тобой… Я всегда буду с тобой… Никогда, ни за что не оставлю! Слышишь?! — Хочу кивнуть, сказать, что счастлива, но, и слова проронить не могу. Упиваюсь его близостью, словно измученная пустынной жаждой… Словно только коснулась губами воды. — Я люблю тебя… Я люблю тебя…
Положил пальцы на подбородок, и резко поднял мою голову. Бегает глазами, изучая моё лицо, и жадно впивается в губы поцелуем. Проникает языком, они сплетаются. Начинаю задыхаться от счастья, переполнившего грудь. От порхающих в животе бабочек…
Провел рукой по щеке, опустился к шее, оставляя по себе волну мурашек. Страстный поцелуй срывает разум, и я прижимаюсь ещё ближе… Ещё больше распаляя жар между нами. Опустился к груди и сжал ее через ткань рубашки. С губ срывались стоны… Обхватила свитер на нем, снимаю, он поддается, и принимается хаотично расстёгивать пуговицы на моей рубашке. Его рубашке… Ее мне дала гувернантка за неимением женской спальной одежды.
Внизу живота обосновался тугой узел желания. Чувствую, каким влажным стало белье. Сжимаю его плечо и одним рывком сажусь на него, потираясь жаждущей ласки киской под лёгким кружевом трусиков о ткань его джинсов.