— И это он хочет, чтобы я одела на детское благотворительное мероприятие?
— Сколько же лет этим детям? —спрашивает Кэрол, ухмыляясь.
— Думаю, что они недостаточно взрослые, чтобы пялиться на мои сиськи, которые выставлены на показ. — Я обворачиваюсь и вижу, что Кэрол тихо смеется надо мной.
— Тебе смешно.
— Прости, это как наблюдать за мухой, которая пытается выбраться из паутины.
— Надеюсь, ты не намекаешь на то, что я муха в этой ситуации, — говорю я, поднимая бровь.
Кэрол поворачивает ко мне таким образом, чтобы я видела её в длинном до пола зеркале. — Ты на неё не похожа, но ты безусловно муха в этой ситуации, — говорит она, шлепая меня по заднице.
— Как дела на работе? — Мне нужно, выкинуть Николаса из головы.
Мы с Николасом едем от квартиры Кэрол на Парк-Авеню вниз до Линкольн-центра (при. пер. основан в Нью-Йорке в 1959 году, — это аж 12 зданий, объединённых для проведения различных культурных мероприятий). На пути туда, мы выбираем дорогу, которая проходит через Центральный парк, засыпанный снегом. Я вижу несколько конных экипажей, стоящих в линию. Каждый из них украшен рождественскими огнями прикрепленные по краям, придавая каретам ощущение сказки. Мне всегда хотелось прокатиться в одной из них.
— Ты уже прокатилась в конном экипаже? — спрашивает Николас, когда ловит мой пристальный взгляд в окно.
— Нет, ещё нет.
— Они в новинку для посетителей парка. Ты не можешь приехать в Нью-Йорк и не прокатиться в одной из них. Я как-нибудь возьму тебя, чтобы прокатиться.
Слова Николаса застают меня врасплох. Я ничего не говорю, сомневаясь в значении его слов. Единственное что я могу сказать, почему его это беспокоит? Николас ничего мне не должен, но почему-то строит планы на меня. Я обещала Кэрол, что буду веселиться сегодня вечером, но понимаю, что совершила ошибку.
Папарацци толпятся снаружи места, где проходит мероприятие по выражению благодарности спонсорам Lit For Kids. Они начинают моментально делать фото, когда мы с Николасом выходим из машины. Парковщик берёт ключи от автомобиля Николаса и вручает ему квитанцию. Николас хватает меня за руку и ведет через библиотеку Уилкса.
Библиотека — это величественное отображение архитектуры. Как будто смотришь на здание из готического романа. Странно видеть здание подобно этому в центре Нью-Йорка, но это так красиво. Там даже есть горгульи, возвышающиеся на самом верху здания.
Настроение Николаса резко меняется, когда мы идём через библиотеку, которая была преобразована в банкетный зал. Его хорошее настроение сменилось на мрачное. Я наблюдаю боковым зрением, как к нам приближается пожилая женщина, одетая в белое платье.
— Привет, Ник, как ты? — говорит она, целуя его в щеку.
—Кэтрин, приятно видеть тебя снова, — говорит он с небольшой улыбкой. — Ребекка, это Кэтрин Браун, исполнительный директор Lit For Kids.
— Приятно познакомиться, — говорит Кэтрин, пожимая мою руку. — Вы невеста Николаса?
— Его помощник, — говорю я, улыбаясь.
— А, это вы говорили с моим секретарём?
— Да, это я.
— Это вас я должна поблагодарить, что Николас здесь. Он никогда не приходил на наши мероприятия.
— О, ну, спасибо, что пригласили.
— Я прошу прощения, Кэтрин. Я был так занят с…. — Николас прерывается на середине предложения и на мгновение, клянусь, я слышу, что его голос срывается. Николас сжимает переносицу, как будто страдает от головной боли. — У отца несколько новых разработок, и у нас просто не было времени, — заканчивает он шёпотом.
Кэтрин делает совершенно неожиданное. Она делает шаг вперёд и сжимает Николаса в объятьях, крепко обнимая его. Проявление почти материнской любви выбивает воздух из меня. Я стою там, чувствуя себя неловко, и все же мне посчастливилось увидеть такой странный, но уязвимый момент.
— Ваш брат был прекрасным человеком, Ник. Мы благодарны за ваш щедрый вклад. Я понимаю, почему вы не приходили, но я рада, что Ребекка заставила вас передумать насчёт сегодняшнего вечера, — говорит она, улыбаясь мне через плечо.
Когда Кэтрин выпускает Николаса из её объятий, она что-то шепчет ему на ухо, а затем переходит к другому гостю. Николас стоит совершенно неподвижно, в каком-то оцепенении.
— Николас? — зову я его.
Требуется пару минут для того, чтобы мои слова дошли до него. Он медленно поворачивается в мою сторону, как будто забыл, что я стояла всего в нескольких шагах от него.
— Ребекка? — спрашивает он с выражением замешательства на лице.
— Ты в порядке? — Он смотрит на мою руку, которая лежит на его руке. Я одергиваю руку, осознавая, что для него это может выглядеть чем-то другим. Николас поднимает голову и смотрит в сторону задней комнаты, как будто ищет кого-то или что-то. Его взгляд останавливается на баре, в задней части банкетного зала.
— Нет, но буду, — говорит он с выражением решимости. Николас проходит мимо меня и направляется в сторону бара. Через несколько секунд, он возвращается с бутылкой виски и стаканом.
— Ты же не собираешься выпить её всю, не так ли? — спрашиваю я в шоке.
— Посмотрим, Геллар, — говорит он, открывая бутылку.
***
Николас взрослый человек. Ему не нужно, чтобы я нянчилась с ним, пока я здесь, наблюдая за тем, как он употребляет огромное количество алкоголя. Мы пробираемся к нашему обеденному столу, который к моему ужасу — в передней части зала. Идеально. Так что, если Николас выставит себя дураком, это будет у всех на виду. Он садится в нескольких сантиметрах от моего стула и тянет меня за руку, усаживая рядом с собой. Серьезно, ему что, пять лет. Какого чёрта, он ведет себя так странно? Я помню, что видела фотографии сестры Николаса в его кабинете и на нескольких из них как я предполагаю, был его брат. Я достаю телефон и открываю приложение Google. Думаю, что смогу найти информацию о брате Николаса онлайн.
— Ребекка? — Я поднимаю глаза и обнаруживаю, что Николас наблюдает за мной. Боль просачивается через его жесткое выражение лица.
— Извини, я просто проверяла сообщения. — говорю я, засовывая телефон обратно в сумочку. Он сидит молча, наблюдая, как я ёрзаю от смущения под его пронизывающим взглядом. — Думаю, мне нужно подышать свежим воздухом. — После нескольких мучительных минут я извиняюсь перед гостями, сидящих за нашем столом и направляюсь к внешнему балкону.
Балкон освещается лампочками, которые свисают гирляндами с крыши библиотеки. От освещения, которое падает вниз, мне тепло. Несмотря на то, что снег перестал идти, с каждым дуновением ветра ночной воздух щиплет мои щёки. Не прошло и несколько секунд, прежде чем Николас присоединяется ко мне снаружи. Он стоит рядом со мной, уставившись в темноту. Он вытаскивает предыдущую бутылку из кармана и делает ещё один глоток виски почти из полупустой бутылки. Я не понимаю, какие у него проблемы, но это какое-то безумие.
— Николас, притормози, — говорю я, забирая у него бутылку. — Мы не сможем вернуться домой, когда ты пьян в стельку.
— Ты сможешь, вести машину, — говорит он, вручая мне талон.
— Я никогда не водила машину по Нью-Йорк. — Николас смотрит на меня так, как будто я ему никогда не говорила об этом. — Я заблужусь. — Я смотрю на него, в то время как он смотрит на бутылку в моей руке.
— Николас, если кто-нибудь увидит, что ты покидаешь мероприятие в состоянии алкогольного опьянения, у папарацци будет удачный день. — Он задумался. Я даже не уверена, понимает ли он всю серьезность ситуации. — Они там, словно голодные волки, ожидающие очередную несчастную душу, чтобы уничтожить её. Они знают, что ты здесь.
— Неважно, — говорит Николас, хватаясь за перила балкона.
— Что? Ты с ума сошёл?
— Я дам им повод, о чём поговорить, — говорит он, выхватывая бутылку из моих рук и бросая ее через перила.