— А тебе недостаточно на сегодня? — спрашиваю я, делая еще один глоток виски.
— Я хочу кое-что обсудить с тобой.
— Если ты просишь руки моей сестры, можешь забыть об этом…
— Я бы не стал просить.
Я резко поднимаю глаза и смотрю на лицо Тристана. Я не уверен, что он не стал бы спрашивать, потому что я сказал бы черта с два, или потому что он не считает, что должен. Не хочу признавать, но оба варианта охрененно меня раздражают.
— У меня есть деловое предложение, — говорит Тристан.
— Почему я должен хотеть вести с тобой дела?
Хмурое выражение появляется на его лице, когда он наклоняется вперед к барной стойке, сжимая кулаки. Я впервые вижу, как вздрагивает его броня.
— То, что я предлагаю, может в корне все изменить.
Я смеюсь. Я полагаю, что не осознавал, насколько Тристан обеспеченный. Я знаю, что у него много дел в его художественной галерее, но мы не часто обсуждали материальную сторону его бизнеса.
— Однажды ты предложил мне помощь в открытии Тринити. Теперь, я предлагаю тебе шанс начать все с чистого листа.
— И что конкретно ты предлагаешь? Купить мое одобрение?
— Нет, я предлагаю возможность открыть свое собственное издательство.
— О чем, черт возьми, ты говоришь?
— Начни с нуля, Ник. Открой свою собственную компанию. Позволь своему отцу делать то, что он хочет со StoneHaven Publishing.
— Ты хочешь, чтобы я отказался от своего наследства?
— Ты действительно веришь, что твой отец собирается опустить поводья, когда ты вступишь в права? Или позволит тебе быть счастливым с Ребеккой?
Слова Тристана достигают цели. Я молча подзываю бармена и прошу еще один стакан виски. Мысль об открытии своего собственного издательства звучит почти абсурдно, но почему бы и нет? Свое дело я знаю. Я с легкостью смогу найти клиентов и инвесторов. Я чувствую воодушевление при мысли о том, что мне больше никогда не придется иметь дело с играми своего отца или видеть Элисон Прайс. Я знаю, что Ребекка поддержит меня.
— Я мог бы стать твоим молчаливым партнером, — добавляет Тристан.
— Ты готов рисковать, вкладывая деньги в новую компанию, не имея права голоса?
Кривая ухмылка Тристана убивает меня. Мой лучший друг стоит тут передо мной, и выглядит ужасно, с заплывшим от моих кулаков лицом и разбитым носом, заткнутым туалетной бумагой, опять же из-за меня, и все же предлагает мне то, что никто, будучи в здравом уме, не предложит.
— Я доверяю тебе. Безоговорочно.
Слова Тристана отдаются в моем мозгу, пока я размышляю о последних нескольких годах своей жизни. Он всегда был рядом. Постоянный спутник в моей жизни. Даже те пару лет, когда мы потеряли его, он всегда был рядом, в каком-то роде.
4
НИКОЛАС
Я УЖЕ В СТЕЛЬКУ ПЬЯН, когда возвращаюсь домой. Тристан придерживает меня за плечо своей железной хваткой, когда я неуклюже открываю входную дверь своего особняка. К тому времени, когда мне наконец удается открыть эту чертову штуку, я наделал уже столько шума, даже удивительно, что Ребекка не ждет меня по ту сторону. Учитывая, что уже больше часа ночи, она, должно быть, спит. Я сказал ей, что буду работать допоздна, но я определенно не ожидал, что вернусь домой в такое время. Проходя на кухню мимо зеркала в прихожей, я останавливаюсь и в удивлении смотрю на свое отражение. Черт. Я выгляжу изможденным. Я скривился от вида своих впалых щек и темных кругов под глазами. С этой свадьбой, чеком, а теперь еще с Тристаном и Эмили не уверен, что переживу следующие несколько недель.
— Завтра утром я заеду за тобой, и мы поедем, заберем твою машину от O’Malley’s, — говорит Тристан, кидая мое пальто на соседний пуфик.
Я слишком устал, чтобы спорить с ним, поэтому только мычу в ответ. Злиться на Тристана очень тяжело, особенно когда он лучший и единственный друг, который когда-либо у меня был. Он ухмыляется, кидает мне в руки ключи и направляется к входной двери. Слово Спасибо уже вертится у меня на языке, когда он оборачивается в последний раз. Я очень хочу произнести его, потому что, по правде говоря, если бы не он, мне пришлось бы пьяному взять такси.
— Ник, подумай о том, что я сегодня тебе сказал, — говорит он. — Я сделаю для тебя все. Ты всегда был для меня, как брат.
Мою грудь сжимает при слове брат. Если и есть кто-либо достойный этого звания, то только Тристан. Если он хотя бы на половину так хорош с Эмили, как со мной, я не могу представить никого, кому бы доверил защищать мою маленькую сестренку. Моя упрямая гордость не дает мне по-настоящему поблагодарить его, но мне удается улыбнуться, когда он кивает на прощание и уходит.