Переодевшись в свои шорты, я встречаюсь с ним на ринге. К нашему удивлению толпа собирается вокруг ринга. Я оборачиваюсь и нахожу Тристана, ожидающего меня. Он вроде бы спокоен и собран, в то время как меня всего трясет от предвкушения. Я сосредотачиваюсь на единственной цели моего вечера – выбить дерьмо из Тристана. Здесь нет гонга или судьи, чтобы сказать нам о начале поединка. На самом деле, зрители, окружившие нас, наивно полагают, что это обычный, достойный поединок. Достойным это поединок точно будет.
— Ник, нам необязательно это делать, — говорит Тристан, опуская руки.
— Не говори мне, что ты струсил, придурок.
— Я просто даю тебе возможность уйти. Обсудить это.
— Я устал от разговоров.
Мы росли вместе, и у нас было немного случаев или причин для драки. На самом деле, была пара случаев, когда я дрался со своим старшим братом, Алексом. Те несколько моментов были единственной практикой, какая у меня была, но они были обучающими. У Алекса всегда был неплохой хук справа.
Я приближаюсь к Тристану, а он отскакивает, уклоняясь от моего первого удара. Он держит перчатки высоко, блокируя мои руки от своего лица. Мы уже две минуты поглощены нашим странным танцем, когда он опускает руки.
— Давай, Ник. Ударь меня.
— Если ты думаешь, что я этого не сделаю, ты сумасшедший.
Медленная ухмылка появляется на его лице, когда он приближается ко мне. Он не пытается блокировать джеб, который я наношу ему справа. Он даже не морщится, когда моя рука встречается с его лицом, но я знаю, что это больно, потому что он натыкается на оградитель ринга. Ему требуется несколько секунд, чтобы встать на ноги, и он делает это.
— Это все, на что ты способен? — дразнит он.
Я жду пока он нанесет свой удар. Я даже опускаю свои перчатки вниз, предоставляя ему отличную возможность показать мне из чего он сделан, но, к моему разочарованию, он ничего не делает. Его сопротивление еще больше злит меня. Я делаю два шага к нему и ударом сбиваю его с ног. Это больше не поединок, это настоящая война. Ярость, бушующая в моих вена, поглощает меня, и я наношу удар за ударом прямо ему в лицо. И только когда я чувствую, что другой член клуба оттаскивает меня от Тристана, я понимаю, что он истекает кровью.
Мой гнев исчезает, пока я стою там, и десятки глаз уставились мне в спину. Что, блядь, я делаю? Я наблюдаю, как Тристан медленно поднимается на ноги с помощью другого члена зала. К моему удивлению, у него на лице все та же невероятно раздражающая улыбка. Я начинаю думать, что этот ублюдок – законченный мазохист.
Жжение от виски немного притупляет боль, которая разъедает мои опухшие костяшки. Бить Тристана было намного больнее, чем я ожидал. Если бы я не знал его так хорошо, то подумал бы, что его челюсть сделана из титанового сплава. Я смеюсь, не взирая на режущую боль, которая пронизывает все двадцать семь косточек моей руки. Понадобится какое-то время, чтобы все зажило.
Когда я отворачиваюсь от барной стойки, я замечаю Тристана, задержавшегося у входа в бар O’Malley’s, и зажимавшего свой кровоточащий нос. Я бы соврал, если бы не признался, что получил удовольствие, когда выместил свою злость и разочарование на нем, потому что так и было. Чего я не ожидал, так это то, что он не будет сопротивляться. Тристан позволил мне избить себя и даже не пожаловался. Он просто стоял там, пока я наносил удары, и к концу думаю, я запыхался больше, чем он.
— Итак, ты собираешься купить мне выпить или просто заставишь меня смотреть, как пьешь сам? — говорит Тристан с полуулыбкой.
Смешно, как легко мне хочется простить его, но моя гордость не позволяет этого. Теперь я понимаю, почему он дал мне побить себя. В два удара я понял, что итог поединка был только один. Это сраный способ Тристана извиниться. В действительности, он бы не произнес этих слов, потому что я не думаю, что он и правда сожалеет о связи с моей сестрой. Я думаю, он сожалеет, что так долго не мог рассказать мне об этом.
— А тебе недостаточно на сегодня? — спрашиваю я, делая еще один глоток виски.
— Я хочу кое-что обсудить с тобой.
— Если ты просишь руки моей сестры, можешь забыть об этом…
— Я бы не стал просить.
Я резко поднимаю глаза и смотрю на лицо Тристана. Я не уверен, что он не стал бы спрашивать, потому что я сказал бы черта с два, или потому что он не считает, что должен. Не хочу признавать, но оба варианта охрененно меня раздражают.
— У меня есть деловое предложение, — говорит Тристан.
— Почему я должен хотеть вести с тобой дела?
Хмурое выражение появляется на его лице, когда он наклоняется вперед к барной стойке, сжимая кулаки. Я впервые вижу, как вздрагивает его броня.
— То, что я предлагаю, может в корне все изменить.
Я смеюсь. Я полагаю, что не осознавал, насколько Тристан обеспеченный. Я знаю, что у него много дел в его художественной галерее, но мы не часто обсуждали материальную сторону его бизнеса.
— Однажды ты предложил мне помощь в открытии Тринити. Теперь, я предлагаю тебе шанс начать все с чистого листа.
— И что конкретно ты предлагаешь? Купить мое одобрение?
— Нет, я предлагаю возможность открыть свое собственное издательство.
— О чем, черт возьми, ты говоришь?
— Начни с нуля, Ник. Открой свою собственную компанию. Позволь своему отцу делать то, что он хочет со StoneHaven Publishing.
— Ты хочешь, чтобы я отказался от своего наследства?
— Ты действительно веришь, что твой отец собирается опустить поводья, когда ты вступишь в права? Или позволит тебе быть счастливым с Ребеккой?
Слова Тристана достигают цели. Я молча подзываю бармена и прошу еще один стакан виски. Мысль об открытии своего собственного издательства звучит почти абсурдно, но почему бы и нет? Свое дело я знаю. Я с легкостью смогу найти клиентов и инвесторов. Я чувствую воодушевление при мысли о том, что мне больше никогда не придется иметь дело с играми своего отца или видеть Элисон Прайс. Я знаю, что Ребекка поддержит меня.
— Я мог бы стать твоим молчаливым партнером, — добавляет Тристан.
— Ты готов рисковать, вкладывая деньги в новую компанию, не имея права голоса?
Кривая ухмылка Тристана убивает меня. Мой лучший друг стоит тут передо мной, и выглядит ужасно, с заплывшим от моих кулаков лицом и разбитым носом, заткнутым туалетной бумагой, опять же из-за меня, и все же предлагает мне то, что никто, будучи в здравом уме, не предложит.
— Я доверяю тебе. Безоговорочно.
Слова Тристана отдаются в моем мозгу, пока я размышляю о последних нескольких годах своей жизни. Он всегда был рядом. Постоянный спутник в моей жизни. Даже те пару лет, когда мы потеряли его, он всегда был рядом, в каком-то роде.
4
НИКОЛАС
Я УЖЕ В СТЕЛЬКУ ПЬЯН, когда возвращаюсь домой. Тристан придерживает меня за плечо своей железной хваткой, когда я неуклюже открываю входную дверь своего особняка. К тому времени, когда мне наконец удается открыть эту чертову штуку, я наделал уже столько шума, даже удивительно, что Ребекка не ждет меня по ту сторону. Учитывая, что уже больше часа ночи, она, должно быть, спит. Я сказал ей, что буду работать допоздна, но я определенно не ожидал, что вернусь домой в такое время. Проходя на кухню мимо зеркала в прихожей, я останавливаюсь и в удивлении смотрю на свое отражение. Черт. Я выгляжу изможденным. Я скривился от вида своих впалых щек и темных кругов под глазами. С этой свадьбой, чеком, а теперь еще с Тристаном и Эмили не уверен, что переживу следующие несколько недель.
— Завтра утром я заеду за тобой, и мы поедем, заберем твою машину от O’Malley’s, — говорит Тристан, кидая мое пальто на соседний пуфик.
Я слишком устал, чтобы спорить с ним, поэтому только мычу в ответ. Злиться на Тристана очень тяжело, особенно когда он лучший и единственный друг, который когда-либо у меня был. Он ухмыляется, кидает мне в руки ключи и направляется к входной двери. Слово Спасибо уже вертится у меня на языке, когда он оборачивается в последний раз. Я очень хочу произнести его, потому что, по правде говоря, если бы не он, мне пришлось бы пьяному взять такси.