От затемнённых стёкол она избавляется сразу. Остальное приходится тащить на себе. Зато, придя в полуобвалившееся здание и примостившись на бетонном обломке, девушка освобождает голову и взбивает волосы до тех пор, пока сквозняк не иссушает последнюю каплю пота.
Сидеть приходится долго. Финсток успевает съесть все конфеты из рюкзака и пожалеть об этом десятки раз — запить это дело нечем — до его прихода.
— Вот и букашка!
Окрик ожидаем, но всё равно застаёт врасплох. Не успела подготовить себя к его улыбающейся физиономии.
— Привет, Джеймс.
— Ты не слишком радостная, — он поднимает её с прохладного камня и треплет за щёки. — Улыбнись.
— Ты долго, — отвечает она, но мужчина ждёт, и Бейли растягивает губы в улыбке, отчего мышцы лица болят.
— А, так Дев вернулся; смотрю, к Ноа приклеился. Соскучился по женской ласке, что ли, — Джеймс улыбается ещё шире и выглядит вполне безобидно. Но ни домашний вид, ни щетина, ни лучистый взгляд сумасшедших глаз не подкупают Бейли.
— Я привезла свёрток.
— Он не доставал тебя в такси? — не слышит её мужчина. — Не знаю, почему мне так хотелось, чтобы вы поехали вместе, в этом есть какая-то своя ирония. Не узнал тебя?
— С чего ему вообще узнавать меня, мы даже незнакомы, — бубнит Финсток, но, видя, как доброжелательность сползает с лица Джейми, исправляется. — Прости. Я устала, и жара мучит.
— Эй, — он держит её за плечи в полуобъятьи, — букашка. Если тебя что-то волнует, я это исправлю. Ты же знаешь: ты заботишься обо мне, а я — о тебе. Пока ты со мной, тебе ничего не угрожает.
Бейли кивает, но не по желанию, а потому, что так надо; потому, что иначе он не отпустит, а кожа уже ноет, предвещая синяки.
— Хорошо. Посмотрим, что ты мне привезла, — подмигивает он и беспардонно подхватывает рюкзак. — Ты что, все конфеты съела..? А! Вот и мой приз!
Мужчина разворачивает ткань быстро, — скорее, раздирает, — и девушка чуть привстаёт на носочки, желая взглянуть, что там такое. Его вещей она предпочитает лишний раз не касаться.
— Разве не красавчик? — Бейли отпрыгивает, едва увидев пистолет. Много мыслей проносится в её голове. Например, «что за дурацкая смерть» и «вот и приехали». — Ты чего? Я тебя не трону, — Джеймс смеётся, гладя её по макушке. — Ты мне нужна.
Он бросает слова легко, не придавая им значения, но по спине девушки ползёт холодок. С таким же успехом мужчина мог бы сказать: «Скоро я кого-то убью», — потому что это «нужна» всегда значит одно и то же.
— Возможно, мы кое-куда поедем, и букашка мне понадобится. Я бываю таким неаккуратным, — разводит руками, словно извиняясь, а девушка не сводит глаз с оружия. — Кто спасёт меня, если не ты, да?
— В кого ты собрался стрелять? — она не уверена, что хочет знать ответ. Всё, чего хочется, — это быть отсюда как можно дальше. — Сомневаюсь, что по банкам.
— О, вообще-то, можно и так сказать, — удивлённый, задумывается Джей, и смакует сказанное, довольный. — Можно сказать, что и по банкам, какая разница?
Банка. Человек. Банка. Оборотень. Какая разница?
— Я хочу, чтобы после ты тут прибралась. А если не успеешь и появится полиция… Ты ведь помнишь, что нужно говорить полиции, если меня в чём-то заподозрят? — она не отвечает, и Джеймс щерится. — Что нужно говорить, букашка?
Во рту сохнет, и липкий вкус конфет горчит.
— Ты ни при чём, ты пытался помочь. Ты никого не убивал. Ты ни при чём, — шепчет как мантру.
Улыбка возвращается на его лицо, словно солнце выглядывает.
— Как в старые добрые времена, а?
Желчь подступает к горлу. Джеймс гладит её щёку с отеческой нежностью, но мозоли на его ладонях царапают. Он поступает так всегда: привлекает, а после рушит.
Для него все — банки. Значит, можно пинать, мять и уничтожать.
Бейли — не исключение. Всего лишь банка, которую забыли выбросить и оставили до поры до времени.
***
Три года назад
Это сон. Стопроцентный ночной кошмар.
У Алисии закрыты глаза, но она спит, она не мертва. Так не бывает. Она спит. Или Бейли спит. Кто-то из них — точно.
— Мисс, как вы? — один из полицейских склоняется над ней, сидящей в карете скорой помощи с открытыми дверьми. — Можете говорить?
— У неё шок, — возникает позади неё врач и ворчит, накидывая ей что-то на плечи. Пять минут назад он спрашивал о том же и многом другом.
— Нам придётся поговорить в любом случае. Мисс Финсток? Бейли?
— Я ничего не знаю, — разлепляет сухие губы Бэй, и морозный воздух щиплет горло. Очень холодно, всё тело окоченело, и она никак не может согреться. — Не знаю, что это было, пёс или… Было темно, я не знаю…
Полицейский не отстаёт, и врач тоже навостряет уши. Это просто сон. Что им всем надо?
— Мисс Финсток?
Стеклянный взгляд встречается с горящими во тьме глазами. Джеймс улыбается, и она знает, что он слушает. Хочется проснуться, но не получается.
— У парня, который был с вами, нашли на руках кровь.
«Скажи им, Бейли. Скажи правду. Они посадят его, и всё наладится, ты проснёшься», — успокаивает голос Алисии, но вместо покоя приносит панику.
Клубок кишок, желтоватая слизь и сердце, стремящееся выскочить из ладоней убийцы. Бейли думала, она состоит из фарфора, — всегда гладкая, белая и сияющая, — а оказалось, Алисия — такой же кусок мяса, как и прочие. Просто банка; красивая, но банка.
В этот момент девушка готова поклясться, хоть и сидит не слишком близко, что на глаз Джеймса садится муха, а он не реагирует; возможно, ей кажется, возможно, она сходит с ума.
«Посади его, Бейли, — просит голос. — Он не остановится».
«Они удержат его?» — мысленно спрашивает Финсток, но ответ известен. Джеймс — не человек, не оборотень, даже не монстр, он — стихийная сила, которую не остановить законом. Значки, решётка, суд — это не для него.
К нему можно лишь приспособиться.
«Бейли, не надо», — Алисия хнычет, капризная, словно живая.
— Он пытался помочь, — выдавливает. — Пришёл уже после. Он не виноват.
На удивление, она не чувствует, что солгала. Может, Джеймс и вырвал всё, что наполняло нутро Алисии, но виновен ли он больше, чем она?
Это Бейли рассказала ей об оборотнях, и этим убила лучшую подругу, начав связь, разрушить которую не удалось и по сей день.
Нужно было молчать, может, тогда Алисия не провалилась бы в сверхъестественный мир, как Алиса — в кроличью нору, а Джеймс стал бы громовым раскатом, дающим о себе знать где-то далеко от них.
Есть секреты, которые разрушают судьбы, а есть те, которые убивают.
***
Наше время
— Только не говори, что ты не сдала его полиции, и с тех пор он таскает тебя с собой?
— Из всего, что я рассказала, это волнует тебя больше всего? — огрызается Бейли.
Она под впечатлением больше него: никогда прежде девушка об этом не говорила. Слишком личное, слишком болезненное. До Бейкон-Хиллс Джеймс казался недосягаемой вершиной, неприкасаемым, укутанным в броню изувеченного рассудка.
Финсток не верила, что когда-нибудь покусится на его жизнь, и мысли не допускала; тёмные уголки сознания, может, и грезили о том, но надеяться себе девушка не позволяла. До Бейкон-Хиллс, до Стайлза, до Ноа, до Питера.
Стилински напоминает Алисию, человек, втянутый в мир, где ему не место. Бейли родилась с пониманием этого мира, но он, как и Алисия, вступил в него ради друга. Причина первая: страх повторения. Бейли боится, что Джеймс сделает с ним то же, что и с Алисией.
Причина вторая: Наоми Марл. Одинокая девушка без семьи, без собственной цели, слепо верящая тому, кто рядом. Не такие уж они и разные. Просто у Бейли всегда кто-то был.
И третья — Питер. Насмехающийся, раздражённый, пытливый, властный. Питер, вырвавший из недр сердца сорняки, которые она прятала за фасадом. Питер, использующий её так, что и сопротивляться не хочется, потому что в глазах его интерес и, быть может, понимание, — что угодно, даже если снисходительность, но не осуждение.