— Скоро увидимся, — говорит Финсток напоследок и скрывается в полумраке склада, кожей ощущая, что их — её и Скотта — уже ждут.
— Стой позади меня, — просит её МакКолл, а она неопределённо пожимает плечами.
Их шаги отзываются эхом. Бейли чувствует, как тяжёл её шаг, словно тело пытается замедлить её, остановить.
— Он здесь, но я его не вижу, — обращается к ней Скотт. — Джеймс?
Когда юноша оборачивается к своей спутнице, всё кончено, но он, конечно, ещё не знает об этом. Только видит, что тень выныривает откуда-то позади Бейли и что у этой тени глаза самой смерти.
— Бейли! — окликает её МакКолл.
В этот момент двери склада открываются, и все оставшиеся снаружи вбегают внутрь. Финсток ещё успевает увидеть Питера до того, как ноги у неё подкашиваются, а тьма рядом с ней рассеивается.
Скотт успевает подхватить её, и тем самым даёт Джеймсу возможность скрыться в глубине склада. Дерек ощеривается и кидается за ним.
— Бейли, — снова говорит Скотт и зажимает рану под её сердцем. Удивительно, что нож, которым воспользовался Джеймс, вошёл в плоть так легко, словно вовсе не встретил сопротивления.
В груди у девушки разливается тепло, и оно обжигает. Обычно холод — показатель того, что всё плохо, но Бейли знает, что не в этом случае.
Питер оказывается возле неё, и она упирается лбом в его плечо. Мужчину почему-то трясёт, и негнущимися пальцами она вцепляется в его руки. Губы Финсток шевелятся. Хейл склоняется к ней, и девушка выдыхает ему в ухо так, чтобы слышал лишь он:
— Я же говорила, Питер. Тебе не нужно этого видеть.
========== Глава 17 ==========
Мелисса делает всё возможное: определяет Бейли в палату (реанимация и почти вся больница забита из-за случившегося на заводе пожара), ставит ей капельницу и осматривает ранение.
Она даже обращается за помощью к врачу, наплевав на предстоящие объяснения и своё положение в больнице, а также на то, что все доктора заняты пациентами из пожара. Но, притащив одного из них в палату, не получает помощи. Старый доктор Моррисон, едва взглянув на Бейли, поднимает руки кверху:
— Врачу негоже так говорить, МакКолл, но, думаю, этой девушке поможет только чудо, — говорит он и пятится под тяжёлыми взглядами подростков, чтобы вернуться к тем пациентам, которых ещё может спасти.
— Ты ведь поможешь ей? — спрашивает у матери Скотт.
Женщина смотрит на сына, затем — на Финсток и вздыхает, закрывая глаза. Если уж Моррисон сдался… Но, с другой стороны, в последнее время жизнь Мелиссы полна чудес, и не все из них — приятные. Вернее, большинство далеко не приятные. Может, хотя бы сегодня…
— Для начала, — берёт себя в руки Мелисса, — было бы неплохо, если бы он позволил мне делать мою работу.
Питер не отвечает женщине и, кажется, вовсе не обращает на неё внимания. С тех пор, как Бейли привезли в больницу и доктор вынес неутешительный вердикт, он прожигает Скотта взглядом — многозначительным, но всё равно малопонятным для того.
Мужчине в принципе не ясно, зачем они тратили время на то, чтобы доставить девчонку сюда. Ему хватило гнилостного душка смерти там, на складе, чтобы понять, что медицина окажется бессильна.
Колотый удар Джеймса словно был просчитан до мелочей: довести Бейли до смерти постепенно, дав возможность всем присутствующим осознать её скорый конец.
Но Хейл видел, что, пусть у Бейли был пульс и слышалось её слабое дыхание, она уже была скорее мертвецом, нежели живым человеком. И эти минуты пребывания где-то между двумя сторонами существования истекали.
— Делай, — говорит Питер. — Ты это начал. Следовало убить Джеймса, как только он появился в городе, но нет, ты решил, что рано ставить на нём точку. Сейчас тебе придётся. Хоть раз в жизни доведи начатое до конца.
— Эй, поутихни, — одёргивает его Стайлз.
— Что ты имеешь в виду? — спрашивает Скотт.
На самом деле МакКолл знает, «что». С той секунды, как Бейли осела на пол, он уже знал. И всё-таки… Как он может поступить так? Ничего ещё не кончено, они спасут её. Ведь с ней случилось столько всего, — нападения и утраты, — что она не могла теперь умереть. После всего такая смерть — мгновенное движение руки полоумного волка — это неправильно.
В мире Скотта так не бывает.
Он сглатывает и вспоминает всех: Эллисон, Эрику, Бойда. К их смертям его никто не готовил, как и к гибели Патриции и Лукаса.
Скотт явственно ощущает вину за то, что Бейли потеряла родителей. И он обещал себе, что отныне защитит её, даже если она до конца дней своих будет его ненавидеть. Но не ожидал, что от него снова будет зависеть… всё.
— Давай!
Питер сжимает ему горло, но Дерек его отталкивает. Впрочем, делает он это без волчьей ярости; скорее, с хмурым пониманием. И тоже смотрит на мальчишку. Впервые за долгое время Дерек согласен со своим дядей — есть только один путь. Но Скотт должен сам решить, следует ли на него ступать.
— Она умрёт, если ты этого не сделаешь, — на всякий случай говорит Дерек.
— О чём ты? — спрашивает Стайлз и задаёт этот вопрос снова, но уже обращаясь к другу: — О чём это он? Что ты..? — догадка озаряет его лицо. — О нет. Только не это. Нет, нет, нет.
— Но она умрёт, — возражает ему Лидия.
Мартин стоит у изголовья койки. Она молчала до этого, потому что чувствовала, как крик раздирает горло — ещё не вполне сформировавшийся предвестник предполагаемого исхода.
— Скотт, — зовёт Кира и трогает его плечо, предупреждая и вместе с тем утешая. — Не хочу давить, но если это так… Мы не можем решить за тебя или заставить, но…
— О, я могу заставить, — не соглашается Питер.
— Тихо! — усмиряет всех Мелисса, и они замолкают, прислушиваясь к шагам, которые приближаются к палате, а после отдаляются и становятся почти неразличимыми. — Уверена, всем нам есть, что обсудить. Мне, например, очень интересно, что этот, — кивает она на старшего Хейла, — здесь делает. Однако всем надо успокоиться и понять, что нам остаётся.
— Она… — тихо пытается Скотт.
— Я не знаю. Я просто… не уверена, — отвечает ему мать. — Мне не хочется этого говорить, милый, но это должен быть твой выбор. Если ты откажешься… делать то, что предлагают остальные, я продолжу и буду пытаться спасти её, и, клянусь, сделаю всё, что в моих силах. Я добьюсь, чтобы Моррисон прооперировал её, но… не могу гарантировать, что Бейли выживет.
Скотт выдыхает. У него вдруг начинают дрожать руки, когда он понимает, что всё действительно зависит лишь от того, какое решение он примет. Он — глава этой стаи, он — альфа.
Друзья могут подсказать, направить или настаивать, но последствия будут на его совести. Впрочем, ничего нового: после пожара перевернувшаяся жизнь Бейли уже стала последствием.
МакКолл игнорирует всех и глядит на девушку. Откуда она была, зачем приехала и к чему стремилась? Что ей нравилось? Что она любила? Он ничего не знал о ней.
Даже когда Бейли ещё была рядом с ними, она оставалась просто девчонкой, которая улыбалась и при этом постоянно влипала в неприятности. Но на деле — и Скотт понял это только сейчас — она стала частью его стаи в тот самый миг, как подошла к нему и Стайлзу на поле.
Впуская кого-то в свой круг общения, мы начинаем нести за него ответственность. Скотт от этого отказался; его стая — его давние друзья, люди, чьи судьбы были сформированы не им, а другими. Но Бейли… Бейли была его ответственностью.
Вообще-то он не особо ей доверял. Она не была его другом и не внушала доверия последними своими деяниями, и будь это другая история, Скотт бы даже не подумал о том, чтобы сделать её… чтобы сделать с ней… чтобы…
Несмотря на то, кем была Бейли (кем бы она ни была!), он не мог оставить её. Скотт никого не оставил бы на верную смерть, но этот способ, на который ему указывают все кругом, он бы не применил для другого человека. Да и вряд ли нечто подобное вообще пришло бы ему в голову.
Но Бейли он хотел спасти любой ценой. Скотт и так виноват перед ней; если она умрёт, значит всё, во что он когда-либо верил, все его поступки, все решения, всё — фальшь.