А Питер вдруг понимает, что Бейли наверняка была бы довольна увиденным, — может, ей и не удалось убить Скотта, но она сделала нечто иное, что в некотором смысле было хуже смерти.
Она его сломила.
***
Мелисса вздрагивает, когда видит в ночи силуэт Питера.
Конечно, она знала, что он здесь, но всё равно это выглядит жутко. Женщина прикрывает дверь в палату снаружи и даже не включает свет. Просто стоит пару минут под дверью, а после уходит.
В больнице полно пациентов, и многие врачи всё ещё на дежурстве. Потому она раз в полчаса заглядывает в это крыло, чтобы убедиться, что никто не пытается воспользоваться этой палатой. Что, наверное, излишне — силуэт мужчины во тьме способен переубедить кого угодно.
Мелисса не очень понимает, как все могли уйти и оставить Бейли с Питером. Да, и она была здесь, но не могла проводить с ними каждую минуту. И пусть все отправились на поиски Джеймса: Дерек, Скотт и Кира прочёсывали лес, а Лидия и Стайлз передвигались по дорогам Бейкон-Хиллс на джипе, — она не понимала, как они могли довериться Питеру.
Наверное, дело в том, что от того ничего не зависело. Просто сиди и жди. Но это-то и удивляло Мелиссу. Почему он сидел и ждал?
Она ведёт плечами, словно сбрасывая с себя все эти гнетущие мысли и возвращается к женщине с ожогами нижней части туловища. Нужно заняться делом. Сплошное мучение — ждать, ничего не предпринимая.
Но Питер ждёт.
Когда к двенадцати часам ночи тело Бейли практически остывает, у него непроизвольно сжимаются кулаки. Однако к половине первого от неё вновь веет теплом. Дыхание девушки становится отчётливей, и мужчина сдвигает край верха её одежды, убеждаясь в том, что рана, оставленная Джеймсом, начинает зарубцовываться.
К четырём утра Бейли Финсток просыпается.
Она издаёт судорожный вздох, словно проснувшись от кошмара, и щурится в полумраке комнаты.
— Бейли, — доносится до неё шёпот.
Девушка поворачивает голову и смотрит на Питера. Он напоминает ей статую, — очень напряжённую, но всё-таки статую; только глаза его странно блестят.
Бейли моргает и морщится, пытаясь вспомнить, почему она здесь и что вообще происходит. Финсток пытается подняться, и тело реагирует… по-иному. Девушке кажется, что она должна испытывать боль, но её нет. Машинально Бэй трогает рукой живот, нащупывает чуть выше разрез на своей футболке и больше ничего. Никакой раны.
Она прижимает к этому месту и вторую ладонь, но и та ничего не находит. Однако кожа на руке словно стянута. Бейли скребёт по ней пальцем, и кусочки засохшей крови падают на простынь.
Финсток внутренне сжимается, но трогает своё запястье. Ни царапины, только кровь. Она не уверена, потому спрашивает:
— Скотт..?
Питер не отвечает, но девушка понимает по тому, как непривычно ощущается собственное тело и блестят в темноте глаза мужчины.
И это понимание находит в ней отклик.
Воздух колеблется от частого дыхания, — теперь она чувствует даже это. Но всё равно не может остановить смех.
Бейли Финсток смеётся совсем как прежде, смеётся, как ребёнок, получивший долгожданную игрушку. Она смеётся так, что становится ясно: эта девчонка всё продумала.
Ради всего святого, она провела их всех.
========== Глава 18 ==========
Смех смолкает, лишь когда Питер вжимает Бейли в подушки. Но хоть его и не слышно, он продолжает звенеть: сотрясает воздух, рвётся из груди словно обезумевшей девушки.
И пусть Питер выглядит разъярённым и до одури опасным в этот момент, и пусть прежняя Бейли Финсток предпочла бы втянуть голову в плечи и поскорее избавиться от этого взгляда, она обвивает руками шею мужчины и притягивает его к себе.
А после девушка улыбается — так радостно, что на какую-то долю секунду ему кажется, что ничего не произошло. Люди под сенью потерь, на грани смерти, окрылённые местью не умеют так улыбаться.
— Питер, — зовёт Бейли, и глаза её сияют, — скажи, он долго думал? Как жаль, что я не видела лица Скотта всё это время, — говорит она и опять смеётся.
Хейл отнимает её руки. Пальцы его чувствуют рубцеватый шрам на одном запястье, оставшийся от Наоми; на втором — ничего, никаких следов укуса Скотта. И всё-таки след остался: невидимый, неопознанный след, осевший в её жилах.
— Какого чёрта, — рычит Питер, — ты сделала?
Финсток глядит на него несколько снисходительно. Так же смотрел на неё и он, когда всё только начиналось, когда он знал, что она — марионетка в его руках, средство, если повезёт — козырь. Этот оценивающий взгляд ему знаком.
— Ты это спланировала. Ты и Джеймс.
Неприятно это признавать, но как отрицать очевидное?
— Да, — признаётся Бейли. — Тебе бы это не понравилось, поэтому я и не сказала. Подумаешь.
— Ты могла умереть.
— Нет, совсем нет, — не соглашается она. — Помнишь, я как-то сказала тебе, что хотела стать хирургом? Я всё рассчитала: место удара, его силу, наклон, — и прикинула, сколько времени может понадобиться Скотту, чтобы принять решение.
Всё было просчитано до мелочей. Поставить себя на место Скотта оказалось несложно. Всего-то и нужно было вообразить, что бы сама она не сделала.
И на крайний случай у неё всегда был Джеймс. Если бы что-то пошло не так, если бы МакКолл отказался обращать её, это сделал бы он. Но Бейли знала, что Скотт не откажется.
— Не сердись, — ласково просит Бейли, однако и в этом обращении к нему есть некая жёсткость. — Это всего лишь небольшое отклонение от нашего плана. В целом, всё остаётся в силе: ты получаешь Джеймса, а я — Скотта. Все получат по заслугам.
— Ты не собиралась просто убивать МакКолла. Ты хотела забрать его силу, — озвучивает догадку Питер, и она становится фактом. — Это не похоже на наш план. Знаешь, что это? Это план Джеймса.
Бейли морщит лоб. Ну да, получается, так. Вот они и вернулись к самому началу, к причине приезда Джеймса Скотта в Бейкон-Хиллс. Но теперь-то всё иначе; дело не во власти, а в мести.
— Ты хоть понимаешь, что сделала с собой?
«Я стала оборотнем», — думает Финсток, но это никак её не трогает. Она не чувствует в себе глобальных изменений, и ей с трудом верится, что это правда. Но то, как реагирует на эту новость Питер, несколько её смущает.
— Ничего не изменилось, — говорит она. — Это всё ещё я.
— Пока что. Посмотрим, что ты скажешь в полнолуние.
— Не думаю, что у меня будет время для разговоров, — улыбается Бэй, и у мужчины возникает очередное подозрение, которое тут же подтверждается: — Видишь ли, Питер, думаю, я проведу первое обращение рядом со своим альфой. Знаешь, чтобы всё прошло хорошо.
Хейл склоняется над ней снова и притягивает к себе за ворот грязной, порванной футболки. Бейли как кукла — такая лёгкая и податливая, что в голову закрадывается мысль о том, какая она маленькая и совсем не опасная. Такие не нападают и даже толком не защищаются; её саму надо защищать.
Питер знает, что это обман. Какой бы хрупкой Бейли ни была с виду, внутри неё скрывалась хищница с ясным и расчётливым умом. Она была человеком, когда начала эту игру; что же станет с ней теперь, когда в руках у неё появилась власть?
— Что это означает?
— Мало кто из волков контролирует своё первое обращение. Я ведь могу кому-нибудь и навредить. Совершенно случайно, — она говорит так просто, что Питеру даже не верится. — И я не виновата, если кто-то при этом пострадает. Ну кто станет меня винить?
— Ты обставишь смерть Скотта как несчастный случай, — договаривает за неё Хейл, а она кивает и, нажав на его плечи, усаживает на койку и забирается к нему на колени.
— Я разорву его в клочья. И буду делать это медленно, чтобы он понимал, что происходит. Я хочу, чтобы даже в своей смерти он винил только себя, — шепчет Бэй и прикусывает мочку его уха: — Хочу, чтобы он думал: «Я сам сделал это. И я заслужил это». И он будет так думать.
Питер ощущает себя двояко. С одной стороны, ему стало легче дышать, когда Бейли открыла глаза, а с другой — мужчине кажется, что человек, — волк, — который проснулся, — это не Бейли Финсток.