Стайлз знает, что ему не переубедить друга. Каким бы ни был Скотт, он никогда не бросал тех, кого мог спасти, а спасти, как он сам считал, он мог всех.
— Ты просто идиот.
Скотт МакКолл улыбается:
— И то правда.
***
Питер сам обрывает телефонный звонок племянника. Пару минут он молчит, потом, тряхнув головой, точно отгоняя предательские мысли, говорит:
— Кто я такой, чтобы лезть в это?
Слова Бейли всплывают в памяти, как и тонкая, словно пергамент, кожа, и серые глаза, слишком взрослые и порочные. Мужчина помнит её всю — каждый миллиметр тела, которое нуждалось в нём, тела, в котором он сам — как ему казалось — нуждался.
Но всё прошло. И маленькая манипуляторша его больше не интересует.
И уж точно его не волнует звонок Дерека и его быстрое, лаконичное: «Ты не знаешь, где Бейли?»
Откуда ему знать это? Девчонка права: их ничего не связывает. И где бы она сейчас ни находилась, это не его ума дело.
Больница? Лес? Граница Бейкон-Хиллс?
Питер ловит себя на том, что перечисляет возможные места, куда могла пойти Бейли. Но зачем ей вообще куда-то идти? Зачем бежать из дома МакКолла, если всё, чего она хочет, — убить его?
Эта девчонка не переставала удивлять Питера.
«Что ты задумала, Бэмби?» — мысленно спрашивает мужчина, но тут же хмурится. Не важно. Ему нужно найти Джеймса Скотта, а не Бейли Финсток.
Ей нечего ему предложить.
Хейл закрывает глаза, чтобы сосредоточиться и избавиться от навязчивого образа. Но от Бейли так легко не избавиться; каждый раз, когда он забывает о ней, она возникает вновь, — девочка, которую всегда надо спасать.
Питер Хейл не герой и никогда не стремился им быть. И тот факт, что спасение одной девчонки, вечно влипающей в неприятности, почти стало для него привычкой, раздражает.
Наверное, он пристрастился к этому чувству собственной значимости для другого живого существа. Другой причины, почему он продолжает думать о Бейли, быть не может.
Но и закрыв глаза, что бы Питер там ни думал, он видит не то, как вызывает ей скорую помощь, несёт на руках бесчувственное тело или идёт за ней в дом — зачем, ради бога, он туда пошёл?
Нет, он вспоминает дразнящую улыбку, холод ладоней девушки и то, как во взгляде её неизменно царили и мягкость, и жёсткость, и что-то, чему за миллионы лет эволюции люди так и не смогли дать названия.
И это что-то раз за разом против его воли возвращало Питера к мыслям, где же сейчас находится Бейли.
Сколько ни пытался, мужчина не мог избавиться от дурного предчувствия. Зачем она ушла, куда, почему? Когда они виделись в последний раз, Бейли ясно выразилась, чего хочет. Что заставило её бежать в темноту?
Может быть, она вернулась к Джеймсу?
Глупо, но от Бейли можно ожидать чего угодно. Кто знает, какая идея пришла в её сумасбродную голову на этот раз. Но даже если так, почему она сбежала ночью? Почему просто исчезла, растворившись в мглистом тумане?
Она же в порядке?
Питер сердито выдыхает. Как же его это всё раздражает — эти мысли, не характерные для него. Но этот придурок МакКолл точно её не найдёт, имея в каждом глазу по бревну; его друг — Стилински — будет получше, и всё-таки невелика вероятность, что и этот её отыщет.
Хейла настолько выводит из себя этот неумолкающий в его голове голос, что продолжать говорить: «Это не моё дело», — становится бессмысленно. Мужчина разворачивается, берёт куртку и движется на выход из своей квартиры.
Гостя он видит прежде, чем успевает его почуять. За ворохом гнетущих мыслей и борьбы с самим собой Питер попросту не замечает его приближения.
Он распахивает входную дверь, и тёмный выжидающий взгляд волка вперивается в него. У Питера голова забита настолько, что он даже не удивляется, разве что самую малость. Не каждый день к тебе в гости заглядывает печально известный Джеймс Скотт.
— В другое время я был бы счастлив видеть тебя, Хеймс, — салютует ему Хейл. — Но сегодня не тот день.
Пришедший не реагирует на негостеприимность хозяина квартиры и с ухмылкой, которую нельзя назвать ни насмешливой, ни злой, протискивается мимо него и заходит внутрь.
— Ты не слышал: не сегодня, — ещё раз окликает его Питер, а потом отмахивается: — Хотя, знаешь, никуда не уходи. Я скоро вернусь.
— Ты идёшь за Бейли?
Вопрос не то чтобы застаёт мужчину врасплох, скорее раздражает его: из уст Джеймса он звучит неправильно. Само имя Бейли от него звучит неправильно.
Питер оборачивается взглянуть на Джеймса, который сложил на груди руки и облокотился на стену, ожидая, когда ему ответят.
— Не волнуйся, я никуда не тороплюсь. Можешь подумать над ответом ещё пару часов.
— Что тебе нужно? — обрывает его Хейл.
Мужчины сверлят друг друга испытующими взглядами, а потом Джеймс улыбается — левый верхний уголок его губы приподнимается:
— Бейли.
«Как и всем, — думает Питер. — А вот ей, похоже, никто не нужен».
На мгновение кажется, что Джеймс читает его мысли, потому что улыбка его становится шире, показываются зубы, и складывается ощущение, что он с трудом сдерживает себя от того, чтобы ощериться.
— Ты пришёл не в то место, где её следует искать, — бросает Питер.
— Но я пришёл к тому, кто может её найти, — Джей пожимает плечами. — Вызволить на свет. Вернуть к обычным смертным. Называй, как хочешь.
«Чокнутый».
— Сам ты чокнутый.
«Отлично. Теперь он научился читать мысли».
Джеймс отталкивается от стены и подходит к Питеру:
— Я не в восторге от того, что нахожусь здесь. С гораздо большей радостью я бы оторвал тебе голову.
— Да, я предпочёл бы сделать с тобой то же. Может, тогда ты перестанешь нести чушь? — с иронией замечает Питер.
Тот, кого он искал, тот, кто был нужен ему для того, чтобы стать альфой, стоит прямо напротив, а Хейл и с места не сдвигается.
Ему хочется его убить, хочется стереть эту ухмылку с его лица, вывести безумие из расширившихся зрачков мужчины, но сейчас это не кажется таким важным.
Он убьёт его когда-нибудь потом. Наверное.
— Но ты нужен Бейли, — Джеймс произносит эти слова так, словно ему пришлось пережевать их не один раз, прежде чем он смог выдавить их вслух. — Не только на её стороне, но и для того… Чтобы она смогла вернуться.
— Вернуться?
— Странная это вещь — доверие, — продолжает Джейми, словно не услышав. — Стальной трос, удерживающий двух людей, который в мгновение может превратиться в нить, готовую порваться, — глаза у мужчины мутные, безумные и печальные. — К несчастью для меня, ты — единственный, кому Бейли доверяет.
Питер качает головой. Меньше всего на свете ему хочется слушать монотонные размышления Джеймса Скотта. И тот, словно прочитав его мысли, — у Питера уже не первый раз такое ощущение, — старается изъясняться понятнее:
— Вопрос не в том, где находится Бейли. Вопрос в том, как её вернуть, — пауза. — Как не дать маленькому клыкастому монстру разорвать тебе горло. Как приручить дикого зверя.
Питер начинает понимать, — не из путанных «объяснений» Джеймса, а потому что когда-то он уже видел нечто подобное. Мужчина хватает безумца за ворот его мятой рубашки и притягивает к себе. Джеймс, кажется, не замечает этого.
— Бейли не может держать своего волка под контролем?
— М-м-м… я бы сказал, что это волк временами не удерживает её, — тянет Джеймс. — Ты же знаешь, обращение не всегда проходит гладко. Некоторые умирают, а некоторые сходят с ума. Вернее, они не сходят с ума, их поглощает животная часть, но людям-то это откуда знать. В психушке её бы назвали буйной помешанной. Возможно, нас бы даже разместили в соседних палатах.
— Где она?
— Ты знаешь, где. Или я ошибся в тебе? — Джеймс не удерживается от саркастичного: — А если так, то она тебя съест. И это не метафора. Сначала она, скорее всего, выцарапает тебе глаза; говорят, они — самая сладкая часть в теле человека. Логичнее было бы оставить на десерт, но это же букашка, она любит удивлять.
Питер отталкивает его от себя и размашистым шагом идёт на выход, но голос Джеймса вновь его останавливает: