Причин было много.
Причина первая: Алисия напоминала ему о семье, которую он ненавидел; причина вторая: Алисия была уменьшенной копией отца и то и дело вставала на его пути, путая карты; причина третья: Алисия хотела убить Бейли.
Скажи она это до того, как он сам встретился с Бейли Финсток, он бы согласился, не раздумывая, лишь бы сестра на время угомонилась.
Но к моменту, когда она пришла к нему и сказала, что хочет сама лишить её жизни, Джеймс уже не хотел убивать Бейли.
В то время он уже любил её, как битый щенок любит ласковую ладонь хозяина.
Но Джеймс Скотт никогда не расскажет Бейли правду об Алисии, — о том, что та была его сестрой. Уже тогда Финсток смотрела на него иначе, чем в первые их месяцы; уже тогда она искала причину его оставить.
Джеймсу легче было притвориться психом, способным на всё, заставить её бояться его, чем позволить ей уйти.
А если бы Бейли знала, что у него имелись настоящие причины убить Алисию, что это был не порыв и не очередная его вспышка агрессии, она бы оставила его в тот же час.
Отец учил Джеймса, что страх правит миром. Тот ему не верил, но Грегори оказался прав.
Впервые в жизни отец дал ему дельный совет. И благодаря ему девушка с прекрасными серыми глазами оставалась с Джеймсом ещё несколько лет.
***
Питер исполнен уверенности, что найдёт Бейли на пепелище. Это нормально — вернуться туда, откуда всё началось; ненормально то, что никого из её придурковатых дружков тут нет.
Впрочем, если говорить начистоту, это не первое место, куда Хейл отправился. И, ступая по мягкой осыпающейся земле, — по праху, — он знает, что до полуночи осталось не более двадцати минут.
И что удивительно, Бейли он находит сразу. Как и сказал Джеймс, она и не думает прятаться. Это от неё нужно прятаться.
— Бейли.
Девушка поворачивается к нему, немного склонив голову набок, то ли присматриваясь, то ли принюхиваясь.
Ночь скрывает её лицо, но Питер замечает, что выражение у него дикое и враждебное. И когда выплывает из облаков луна, Бейли вздёргивает голову кверху так, что свет скользит по знакомым мужчине чертам, и он еле подавляет желание отступить.
Ни один зверь не может напугать так, как пугает звериная сущность, заключённая в личину человека, — сущность необузданная, неприрученная, жаждущая крови.
— Бейли.
Она не двигается с места, и он — тоже. Что-то подсказывает ему, что один неверный шаг, и какая-то его конечность может оказаться лишней. Пусть Бейли и замерла, но как зверь, готовый к прыжку.
— Бэмби.
Девушка вздрагивает.
Питер считает это хорошим знаком и делает к ней шаг. Второй. Третий.
Может, рычание ему лишь чудится, но мужчина предостерегающе, словно успокаивая, приподнимает руку, и янтарные, как фонари, глаза следят за ним.
— Спокойно, Бэмби.
Финсток склоняет голову, не отрывая от мужчины выжидающего взгляда, и вроде как подаётся к нему навстречу, — незаметным, неуверенным движением.
И всё летит к чёрту.
Бейли действительно движется к Питеру, — чересчур быстро и неосознанно — и Хейл перехватывает её до того, как ей, этой маленькой смертоносной фурии, удастся сбить его с ног и сбежать.
Мужчина прижимает девушку к груди, удерживая в кольце рук, ощущая, как она бьётся, стараясь разорвать хватку. Когти впиваются ему в рёбра, разрывают футболку и плоть, и зубы впиваются в кожу чуть ниже плеча.
Бейли не просто кусает, нанося увечье или стараясь отхватить кусок от его тела, она вгрызается и не отпускает, и боль становится невыносимой.
Одной ладонью Питер обхватывает её шею и удерживает в том же положении, позволяя волчьим зубам добраться до самой кости; вторую кладёт на поясницу девушки.
Хейл понимает, что, выпусти он когти, сдерживать Бейли было бы проще, но…
— Тише, Бэмби. Всё хорошо. Я здесь. Всё хорошо.
Над ними поднимается луна, и попытки освободиться становятся яростней. Девушка прижата к нему настолько плотно, что не в состоянии добраться до его грудной клетки и вырвать сердце, но спина мужчина не защищена абсолютно.
Десять когтей высекают борозды на теле Питера. Бейли нажимает так сильно, что и одного раза достаточно, чтобы оставить шрамы. Но она не останавливается, как будто желая содрать с него кожу.
— Знаю, ты хочешь убить МакКолла, — сквозь сжатые зубы шипит Хейл и замечает, что на звуке последнего слова она навостряет уши. — Но если ты сейчас же не придёшь в себя, клянусь, я тебя отшлёпаю.
Бейли глухо рычит.
— Я уже говорил тебе: если хочешь убить МакКолла, — действительно хочешь, — сделай это с ясной головой. И плевать мне, что говорит Хеймс. Если таково твоё желание, сначала приди в себя. Поняла?
Когти впиваются во всю длину. Питер резко выдыхает.
— Или я буду стоять тут и мешать тебе до конца. Слышишь, Бэмби? Ты меня слышишь?
Бейли, как кошка, продолжает держать его за плечо зубами, но давления мужчина не чувствует; она не ослабляет хватки, но перестаёт терзать, ведь он сказал: «МакКолл». Это всё, что она воспринимает?
— Не заставляй меня делать тебе больно, — шепчет Питер ей на ухо. — Если нужно сломать тебе ноги, чтобы ты осталась здесь, я это сделаю.
— Какое тебе дело до мальчиш-ш-шки?
Голос у Бейли странный, точно не человек говорит, а змея обрела дар речи, — шипящий и малопонятный. Но Питер его различает.
— Поверь, на него мне плевать, — мужчина делает паузу, а потом сжимает девушку крепче. Она немного сдвигается с места, и её когти оставляют царапины на его спине. Он этого не замечает.
Перед глазами у Бейли — красная пелена. Не разумом, а инстинктивно она знает, что, если Хейл ослабит хватку, ей хватит и мига, чтобы свернуть ему шею и уйти. А сейчас ей достаточно руками обхватить его позвоночник, дёрнуть, и всё будет кончено.
Но когти и зубы её лишь кромсают плоть, и девушка ждёт, когда боль для него станет одной большой вспышкой, и Питер разорвёт это «объятие». Он не разрывает. А она не убивает его.
Почему?
Бейли помнит, как Джеймс прошлой ночи подошёл к ней — далеко не так близко, как Питер, и тело её среагировало быстрее, чем мозг. Она рванулась к нему с ясным намерением уничтожить. В тот момент в ней ещё оставались крупицы разума, удерживающие её от того, чтобы вернуться в дом Скотта.
Девушка закрывает глаза, укрываясь и от пелены, и от луны, влекущей её к себе. Несколько минут до полуночи.
Кровавая завеса никуда не исчезает, и на языке — вкус крови Питера.
Не Скотта. Питера.
Бейли старается ухватиться за ускользающее сознание, но это трудно. Она ощущает в себе что-то, что не в состоянии контролировать, и оно набирает мощь.
— Знаю, что это тяжело, но оставайся со мной, Бейли.
— Питер.
Мужчина отнимает ладонь от её шеи. Она поднимает к нему лицо с мазками его крови на щеках и красной слюной вокруг рта.
— Я здесь, Бэмби, — Питер обхватывает её лицо ладонями, ощущая, что больше не чувствует когтей, — только маленькие ладони возле саднящих ран.
— Я не понимаю… Я… Мне страшно.
— Просто продолжай говорить со мной, ладно?
Бейли икает, и в этот миг выглядит как напуганный ребёнок в изорванных, кровавых одеждах, с листьями и прутиками в нечёсаных волосах. Ребёнок, который в любой миг может перегрызть ему глотку.
— Пожалуйста, не оставляй меня, только не оставляй меня одну.
— Не оставлю. Я уведу тебя отсюда и буду рядом всю ночь. А утром, когда ты придёшь в себя, мы решим, что делать дальше. Хорошо?
Бейли кивает.
В голове словно туман, и сквозь него до неё доносится голос Питера. Если исчезнет и этот голос, ничего не останется, — и её в том числе. Лишь луна и монстр.
— Не думаю, что это хорошая идея.
Питер поворачивает голову к говорящему, а Бейли и вовсе не реагирует.
Джексон смотрит на полную луну, взошедшую над ними, вздыхает и смотрит на двоих:
— Самое время отойти от моей сестры подальше, Питер. Нужно было уводить её до того, как Скотт найдёт её.