Убить. Убить.
Убить?
Он не сопротивляется. Почему? А имеет ли это значение?
Подобно животному, реагирующему на движение жертвы, Бейли ждёт, и по лицу её ползёт тень недоумения: он не бежит, не защищается, не удерживает. Почему?
Она вжимает ладони в плечи Скотта, наклоняется и ведёт носом по его шее, словно запах откроет ей какой-то секрет. Что он задумал?
— Бейли.
Знакомый голос. Кажется, она его знает. Или знала. Кто-то зовёт её?
Девушка оборачивается. Оказывается, здесь есть ещё кто-то, помимо неё и Скотта. Этот парень с битой, который смотрит на неё так, словно она тяжело больна, это… его зовут… зовут… С… Стайлз.
Почему он так смотрит?
Он звал её? Нет, не он. Кто её звал?
Джексон? Откуда он взялся? Зачем он здесь?
— Бейли.
Она не вздрагивает, но взгляд её мечется, ресницы трепещут, — Бейли не хочет смотреть на него. В груди свербит, и какое-то чувство с оттенком стыда наполняет её.
Убить? Убить? Убить?!
Внутри неё звучит голос, пронзительный женский голос. Бейли ему не отвечает.
Этот окровавленный мужчина… она его знает?
Убить.
— Смотри на меня. Только на меня.
Бейли не будет смотреть.
Она смотрит.
Убить.
— Отпусти его, — говорит ей Питер. — Иди ко мне.
Отпустить?
Бейли возвращается взглядом к Скотту, и в его глазах видит своё отражение. Это она?
«Это мы?» — отзывается монстр. Мы?
В крови Бейли живут мёртвые Патриция и Лукас, а ещё там — Наоми, своим укусом оставившая невидимый след на всём её существе. И она спрашивает: «Это мы?»
Бейли смотрит на Скотта. Одно движение — и всё.
«Делай, что должна», — не он ли сказал это? Скотт тоже признаёт, что его смерть — единственный выход.
Выход откуда?
Бейли на мгновение закрывает глаза. Она пытается вспомнить, как и почему оказалась здесь и для чего ей убивать Скотта.
«Ты желаешь этого», — голос Наоми. Откуда она может знать? Марл и собственных-то желаний не знает.
«Мы умерли из-за него», — это отец?
Бейли согласна с ним. Она ждёт нового приступа ярости, что поможет ей завершить начатое, но его нет. В лице Скотта Бейли находит принятие её желания. Для него смерть — конец мукам. А для неё?
Она всегда будет жить с мыслью о тех, кого потеряла, и их голоса будут взывать к ней. Бейли может разорвать его в клочья и тем освободить, отдав дань прошлому своего отца, — прошлому, от которого он бежал. «Ты этого хотел для меня, пап?»
Голос Лукаса становится тише, пока не смолкает.
«Отомсти любой ценой», — не сдаётся Ноа.
«Всю жизнь, он будет помнить об этом всю жизнь. Он будет жаждать смерти и не получать её».
Голос Наоми исчезает.
Остаётся лишь один голос, к которому Бейли боится прислушаться.
В голосе Патриции Финсток звучит гордость: «Это правильно, Бейли. Ты поступаешь правильно. И наконец-то можешь быть свободна».
Свободна?
Как странно — внутри словно распутывается клубок, образуя нить. Она никуда не исчезает, лишь протягивается дальше к Скотту, опутывая его, как сеть, и Бейли знает, что победила.
Все, кого она потеряла, остались жить в ней: Лукас — её непрощение, Наоми — её месть, Патриция — это милостивые годы, которые она дарит Скотту МакКоллу.
Годы, которые он проведёт у неё на привязи.
— Я не убью тебя.
Собственный голос звучит незнакомо. Всё в ней кажется ей теперь незнакомым, и ей придётся заново привыкать к себе, — к тому, кем она стала.
Может, Бейли и превратилась в монстра, желающего замучить своего врага так, чтобы и смерть была ему в радость. Но ещё она была хищницей, а не падальщиком. Если Скотт согласен умереть — она на это не согласна.
— Возможно, когда-нибудь, если найдёшь что-то, из-за чего не захочешь умирать.
Бейли встаёт на ноги, глаза у неё снова серые.
Луна не спешит показываться. Девушка не против. Они ещё успеют насмотреться друг на друга.
— Бейли? — Стайлз окликает её не боязливо, но опасливо.
Прежняя она, конечно, обернулась бы. Сегодня ей, признаться, нет до него дела.
Ясность мыслей возвращается к ней. Бейли видит больше обычного, наконец, ей открыта вся картина, — цепочка событий, приведшая их к этому моменту.
Стая альф. Грегори, Лукас и Бен. Джеймс, Наоми и она. Переменная — Скотт МакКолл, все остальные — константы.
Всех объединяет одно: они бегут. Из стаи, из мира оборотней или за кем-то, как Джеймс гнался за ней.
Пора остановиться.
Пора вернуться к истокам.
Пора домой.
Слово «дом» вызывает странное чувство.
«Иди в дом, Бейли».
«Мы можем переехать в другой дом».
«Пойдём домой».
Мертвецы, зовущие её к началу; живые, потерявшие дом, — она, Питер, Бобби и Джексон. Её стая. Её настоящий дом.
Питер обещал отвести её туда. И она, как и всегда, ему верит.
Девушка поворачивается к нему, и измазанное в пепле и крови лицо её становится хмурым, когда она видит Джексона. Он ведь был здесь всё это время. Как он тут оказался? Где пропадал эти дни? Почему не остановил её?
— Джексон?
Странная, не поддающаяся пониманию картина — Джексон, не дающий Питеру двинуться с места. Джексон, в глазах которого она видит отца, — тень того Лукаса, которым он был ещё до её рождения.
И монстр в ней слышит голос другого монстра:
— Закончи то, что начала, Бейли.
========== Глава 22 ==========
Взгляд Лукаса, а теперь и её взгляд таится в глазах Джексона.
Брат не должен смотреть на сестру, как на чужую. Прежняя Бейли бы испугалась, но сейчас всё это привносит в её душу какое-то понимание.
Её плоть, её сводный брат — такое же чудовище, как она и их отец. Лукас всё ещё живёт в их крови, — его прошлое, его наследие.
То, что продолжает разрушать их жизни.
У того, кто истязал их и привёл сюда, к этому моменту, нет ни лица, ни имени. Это не Скотт и не Джеймс. Всё началось со стаи волков, всё закончится на их потомках.
Она. Наоми. Джексон. Джеймс.
Смерть тянется за ними с рождения. Они грызутся между собой, натягивая связывающие их узы, отрицая, кто они есть на самом деле, но нить между ними действует точно резина, возвращая их друг к другу.
Наоми не хотела быть бетой, дочерью предателя.
Джексон не желал быть отвлекающим манёвром в игре своего отца.
Джеймс отчаялся жить с безумием, которым одарил его родитель.
И Бейли…
Что — Бейли?
Не её ли стремление забыть о том, кто она, породило всё это?
Пора вернуться к началу, пора перестать бежать, приняв, кто они на самом деле. Да, её отец был монстром. Да, он позволил Джексону появиться на свет, чтобы уберечь её, и оставил наследие, которому никто из них не рад.
И в глазах Джексона она видит всё это тоже — презрение к Лукасу, ярость, что его так и не смогли признать, мелочную ненависть к ней — за то, что отец любил её больше. И желание доказать, что он тоже достоин быть частью этой семьи.
Но Лукасу уже ничего не докажешь, а Бейли в доказательствах не нуждается. Джексон всегда был её братом, и она любила его, пусть дом её и начал распадаться с его приходом.
Возможно, это был неправильный дом.
— Джексон, — говорит Бейли. — Не надо.
Она понимает, теперь она многое понимает.
Джексон просит её держаться возле Скотта.
Джексон пропадает во время нападения Джеймса.
Джексон знает, что Скотт обратил её.
Джексон удерживает Питера.
Джексон хочет, чтобы она убила Скотта.
Ей бы разозлиться, но понимание сильнее злости. Что поделать, вокруг неё одни чудовища, и она любит их.
Лукас. Джеймс. Питер. Джексон. Каждого из них она оттолкнула — ненавистью или непониманием. И всё-таки она их любила, даже сейчас она продолжала любить каждого из них. Пора перестать бежать и признать это.
— Из-за него умерли твоя мать и наш отец. Тренер пострадал. И ты позволишь, чтобы это сошло ему с рук? — спрашивает Джексон.
Финсток не отвечает.