Мартин ведёт плечами:
— Какая-то блондинка, Бейли ещё врезалась в неё в самый первый день, — сдаёт она ту, не замечая грозно-комичного блеска очков.
— Она была права, — выносит вердикт парень и опять улыбается.
Когда-нибудь Финсток научится не улыбаться ему в ответ, и серость взгляда перестанет светлеть при виде него. Если Бейли и была для кого-то солнцем, скрашивающим существование, то только благодаря таким людям, как Стайлз. Ей всё казалось, что сама она несёт лишь толику того, что даёт ей он. Как и многие, девушка видела свет везде, кроме как в самой себе.
— Я вообще часто бываю права, — звучит томный голос, и головы пятерых обращаются к двери. Марл стоит в проёме и с отвращением осматривает класс.
— Тебя не должно быть здесь, — вырывается у Бейли. Она хмурится, и точно такое же выражение появляется на лице Скотта.
Ноа поднимает руки вверх, капитулируя.
— Да не волнуйся ты так, — кивает она МакКоллу, поняв, что тот напрягся, учуяв её запах. — Пришла познакомиться с твоей стаей, а то как-то невежливо получается. Я Наоми. А вы… Нет, стойте, я сама, — никто и не собирается говорить, но блондинка всё равно делает жест, велящий замолчать. — Ещё один парень, помимо альфы, значит, Стайлз, — пытается рассуждать. — Рыжая — явно Лидия, значит, другая — Кира, — хлопает в ладоши, не замечая, как Скотт поднимается со своего места. Потом что-то в ней замыкается, и она с недоумением смотрит на Финсток. — А Бэмби тут что делает? Про неё уговора не было, — и дует губы.
Стилински приходит в себя и делает первое, что приходит ему на ум в такой ситуации: закрывает уши Бейли. Та пытается выпутаться, но безрезультатно.
— Ты что, больная? — откинувшись, интересуется Лидия.
— Кто ты такая? — Скотт смотрит на Бейли и Стайлза и, увидев, что друг сжимает зубы и кивает, отворачивается.
Ноа моргает. Что-то явно идёт не так. Совсем.
Почему-то никто не торопится объяснять ей, какую роль в стае играет малявка и чем вызван страх, испытанный при первой встрече с ней. Она глядит на застывшую в руках парня фигурку, и та вновь её пугает. На этот раз иначе и как-то реалистичнее. Наоми видится холодность в глазах, которые неотрывно за ней наблюдают; и снова эта узнаваемость, нечто едва уловимое и такое знакомое.
Блондинка понимает, что приходить не стоило. И вообще, лучше всего — бежать. Во рту пересыхает, и она облизывается, прежде чем ответить.
— Наоми Марл. Нет? Ничего? — первые два слова даются с трудом, но, не заметив никакой реакции, девушка возмущается. — Ау? Что, никто обо мне не слышал? — вздыхает она. — Я из стаи Девкалиона.
— Разве вы не говорили, что с Девкалионом всё обошлось? — Кира глядит на своего парня, и тот кивает.
— Что тебе нужно? — Лидия смотрит на блондинку так, словно та ей до смерти надоела.
— П… познакомиться? — как будто спрашивает Ноа и не встречает ни одного дружелюбного взгляда.
— То есть ты просто заявилась в школу, в которой, кстати, даже не учишься, и во всеуслышание объявила, что являешься оборотнем, а теперь давайте познакомимся? — не веря, что такие индивиды вообще существуют, тянет Лидия и тоже смотрит на МакКолла.
Скотт не знает, что делать, и в свою очередь вопрошающе глядит на Стайлза.
— На меня даже не смотри, — переводит он стрелки. — Я немного занят, — и кивает на Финсток. Девочка всё ещё в тисках и ничего не слышит, но он позволяет ей немного наклонить голову вбок.
— Это всё, что ты хотела? — наконец произносит Скотт с напряжением и неверием, но уже не так тяжело. Всё-таки Наоми выглядит скорее глупой, чем опасной.
— Так кто она? — указывает Ноа на Финсток.
— Послушай, дамочка, — не выдерживает Стайлз и даже отпускает Бейли. — Бери хвост в зубы и иди уже по своим делам.
Для Наоми он стоит ниже их всех вместе взятых, но она не перечит, потому что все смотрящие на неё не горят желанием и дальше её видеть.
Марл обращается к Скотту как к главному в этой разношёрстной компании:
— Я… Это была не лучшая идея, но… Надеюсь, в следующий раз всё пройдёт лучше, — она не заканчивает предложение, предоставляя каждому возможность решить, что именно имеется в виду. Для неё это очевидно: следующий раз станет для МакКолла последним. Но собственная импульсивная оплошность, желание избавиться от непонятного страха, приведшие её сюда, не только ничего не дали, но и выдали присутствие других волков в Бейкон-Хиллс. Они могли всё сделать незаметно. Джей бы придумал, как. — Джеймс убьёт меня, — шепчет девушка, вспомнив о нём.
Никто не слышит этого, кроме Скотта.
В этот раз Марл находит в себе силы отвернуться и уйти, не пятясь, как напуганный зверёк. В общем-то, не последнюю роль здесь играет унижение. Гораздо проще отвернуться и не видеть их лиц.
Они не спешат говорить, хотя вопросов много. Только Бейли ворочает головой:
— Какая странная, — объявляет она, — возникает из ниоткуда и всегда так быстро уходит.
Финсток пытается улыбнуться, но выходит жалко.
И глаза остаются холодными.
***
Бейли любит гулять в лесу. Задние ворота отчего дома ведут прямо к роще, и девушка часто уходит туда, когда мир надоедает. Там всегда тихо и никогда нет людей; только она, журчание ручья и клокочущие звуки с крон.
Она уходит туда в своих мыслях, если нужно успокоиться; убегает, когда всё давит. Но память недолговечна и коварна, и место, прежде дарившее покой, слишком скоро приобретает очертания воспоминания, в которое с трудом верится.
Бежать больше некуда. Мать и отец, их маленький домик и её сосновый рай находятся в тысяче километров. А Бейкон-Хиллс, если и мог стать новым убежищем, опоздал.
Сегодня особенно неуютно. День не задаётся с самого начала, стоит прийти Марл. Финсток всё ещё не может прийти в себя от неожиданного появления Наоми. Одно дело увидеть её возле школы, и совсем другое — когда она заявляется с криками «здрасьте, я ваша тётя».
Бейли раздражить трудно, но Ноа медленно и верно старается достигнуть этой цели. Чего она прицепилась? И этот страх в её глазах, вопрос, не дающий покоя: «Кто ты?».
«Кто я?» — думает Финсток, когда находит не лес в привычном ей понимании, а какую-то его копию в Бейкон-Хиллс. Спокойнее не становится, слишком уж он мёртвый, с большим слоем жухлых листьев под ногами. Но хотя бы тихо и можно подумать.
«Я лгунья».
Она останавливается возле одного из деревьев, и ладонь нащупывает шероховатую кору. Дома всякий стебель и тростинка полны жизненных соков, а этот ствол, похоже, отнимает у неё силы.
— Лгунья! — кричит в просвет. Если произнести вслух, то обычно не так страшно. Но сейчас слова звучат обвинением. — Лгунья!
— Это частная территория, — раздаётся голос.
Бейли ойкает и оступается, едва не поскользнувшись на листьях. Мужчина появляется непонятно с какой стороны и хмуро глядит на неё из-под насупленных бровей.
— Ч-что?
— Это частная территория, — повторяет он, изогнув бровь. Говорит так, будто сомневается в душевном здоровье собеседницы. — Ты разве не знаешь?
Девушка трогает очки, пытаясь понять, действительно ли она видит его, или воображение нарисовало. В лесу пусто, и он появился, когда сюда пришла она. Совпадение? Заговор?
— Извините, — делает шаг назад и спиной натыкается на преграду. Что-то подсказывает ей, что это не дерево.
— Уже уходишь? — спрашивают её вполне любезно, но в том месте, где она касается говорящего, пробегает табун мурашек.
— Мамочка, — только и выдавливает Бэй, когда, развернувшись, выставляет, защищаясь, руки и упирается ими в мужскую грудь.
Питер Хейл со снисходительностью смотрит на девчушку, напуганную до дрожи в коленях, и чувствует, как нервно стучат её пальцы, прикасаясь к нему. Наверное, её парализует, потому что она даже с места не двигается, хотя явно пора драпать.
— Так меня ещё не называли, — доверительно делится он, и Бейли краснеет, отпуская его.
Становится действительно страшно. Не из-за того, что она находится на чьей-то территории, а потому что осознаёт: она одна в пустом лесу, в котором не слышно даже ветра, с двумя незнакомцами.