Конструкторы были возмущены и опечалены: «Какое безобразие! Старушку надо судить показательным судом. Невыполнение программы! От машины нельзя, ожидать такой гадости». «Следует ввести в Уголовный кодекс новую статью, — говорили они. — Всякое нарушение программирования на улице карается заключением на срок до… в зависимости от тяжести последствий». А Ходоров, самый молодой и самонадеянный, сказал: «Мы это поправим. Введем в машину программу на случай невыполнения программы окружающими».
Однако Волков, директор бюро, приказал свернуть работу.
— У нашего бюро есть репутация, — сказал он. — Не следует заниматься рискованными экспериментами, подводить коллектив.
Ходоров был самонадеян, но не самоуверен. Он уважал старших и прислушивался к возражениям. Он заколебался. Может, и правда, не нужны автоматы–шоферы? Или нужны, но не в Москве. Нужны там, где людям трудно работать, трудно или даже невозможно существовать: в пустынях, в горах, в полярных странах, под землей, под водой, в космосе…
Мир будущего представлялся Ходорову с густым автоматическим населением. Он видел автоматы в безводных песках, во вьюжных просторах Антарктики, автоматы, влезающие на отвесные вершины, ныряющие в жерло вулкана… На чем–то надо было остановиться. Автоматы в космосе не вызывали сомнения, спутник был первым из них. Наземные автоматы показались Ходорову узкоспециальными. Он выбрал подводного шофера.
Но предложение его не встретило сочувствия. Товарищи из автомобильной группы упрекали Ходорова в измене, говорили, что он разбрасывается, что такой нестойкий человек хорошим конструктором не станет никогда в жизни. А директор института сказал:
— Вы, молодой человек, гонитесь за славой, хотите сотворить нечто потрясающее. Надо думать не только о своих интересах, надо уважать коллектив, своих товарищей, ценить и беречь репутацию бюро. Мы выполняем государственное задание — автоматизируем железные дороги — и не имеем права разбазаривать народные средства на всякие прожекты. Когда нам закажут подводные железные дороги, в план включат и вашу работу… — И категорически запретил расходовать на модель материалы: полупроводники, лампы, золотую проволоку, редкие сплавы.
Ходоров был пристыжен. В самом деле, мечтал об особенном задании, даже о славе немножко, а о коллективе не подумал. Но после совещания к нему подошел старый токарь Дютьков, один из тех мастеров на все руки, виртуозов резца, которые так ценятся в модельных цехах.
— Занятное дело затеял, Алексей, — сказал он. — Директору нашему ни к чему. Он верняк любит, за что премии дают. И я бы с охотой потрудился для твоего подводного паровоза. Жаль, разрешения на материал нет. А если модель? Если модель в одну сотую натуральной величины? Ведь на нее материал найдется, из обрезков можно сварганить.
Так возникла идея: сделать подводный автомат с микроскопом для изучения рек, болот и прудов.
Модель строили два года. Собирали из кристаллической пыли крошечные блоки, паяли их, как часовщики, с лупой на глазу. Дютьков сплотил вокруг себя бригаду энтузиастов, таких же умельцев, радующихся небывало сложному делу. Вероятно, и Волков знал, что в бюро идет неплановая работа, но смотрел сквозь пальцы — не разрешал и не препятствовал.
И вот наступил день, когда на ладони у Ходорова лежал первый подводный странник — изящная машина в палец толщиной, с электрической батарейкой вместо двигателя, с круглым глазком–экраном, с вишню размером, с крошечным подводным телепередатчиком и таким же крошечным, но сложнейшим автоматическим управлением.
На всю жизнь запомнился Ходорову решающий день испытания. Драгоценную модель вынесли на пустырь. Позади бюро от самого забора начиналось моховое болото с десятками оконец, ям и заросших тиной прудов. Ходоров выбрал один из самых маленьких прудиков, такой, чтобы в случае пропажи машины можно было бы спустить всю воду из него. Со вздохом он поставил модель на глинистый берег:
— Иди, странствуй самодеятельно, механическое наше дитя!
Провожали машину немногие, но тысячи глаз следили за ней в темном зале заседаний, где стоял проекционный телевизор. Обычно по воскресеньям, сидя в первом ряду, здесь смотрели футбол детишки сторожей и уборщиц. Но в это воскресенье они остались без матча. Вместо футболистов в полосатых и черных майках по экрану бегали такие чудовища, какие и во сне не приснятся.