Охранник медленно покачал головой.
– Это никак нельзя, если у вас нету разрешения, приглашения.
– Послушайте, я сын известного профессора из Стрилингского университета, профессора-математика.
– Не знаю никаких профессоров… Погоди, ты же вроде сказал, что ты из Доля.
– Конечно, из Даля. Вы что, не слышите, как я разговариваю?
– И твой папаша – профессор в таком большом университете? Что-то не верится.
– Он мне не родной отец. Отчим.
Охранник сглотнул слюну и покачал головой.
– А в Дале знаешь кого?
– Тут живет Матушка Ритта. Она меня знает (А ведь она уже тогда, восемь лет назад, была жутко старая. Теперь, может, уже из ума выжила, а может, ее уж в живых нет.)
– Сроду про такую не слыхал.
(Кто же еще? Пожалуй, он не мог припомнить никого, чье бы имя что-либо сказало этому человеку. Лучшим его дружком был мальчишка по кличке «Грязнуля», но, кроме его клички, он ничего вспомнить не мог. Даже в полном отчаянии Рейч при всем желании не смог бы выговорить фразу типа: «Не знаком ли вам некто моего возраста по кличке „Грязнуля“?»)
Наконец он сказал:
– Юго Амариль.
Светлые глаза Ни потемнели.
– Кто-кто?
– Юго Амариль, – заторопился Рейч. – Он работает у моего отчима в университете.
– Че, тоже далиец? Че, там у вас в университете все далийцы собрались, а?
– Нет, только он и я. Он был раньше термальщиком.
– А он в университете че делает?
– Мой отец вытянул его из термариев восемь лет назад.
– Ладно, проверим. Пошлю кого-нть, проверим.
Рейчу пришлось ждать. Пытаться бежать? Толку не было. Он теперь не так хорошо, как раньше, ориентировался в биллиботтонских подворотнях и закоулках, его бы тут же сцапали снова.
Прошло двадцать минут, и Ни вернулся с тем самым капралом, что арестовал Рейча в кондитерской. У Рейча появилась маленькая надежда: может, у капрала мозгов побольше?
– Как, ты говоришь звать того далийца, какого ты знаешь?
– Юго Амариль, капрал, термальщик, которого мой отец нашел здесь, в Дале, восемь лет назад и забрал с собой в Стрилингский университет.
– Зачем это ему понадобилось?
– Моему отцу показалось, что Юго способен на большее, чем ковыряться в термарии, капрал.
– К примеру?
– Он оказался способным математиком. Он…
Капрал поднял руку, прервав Рейча.
– В каком термарии он работал?
Рейч ненадолго задумался.
– Понимаете, я тогда маленький был, но, вроде бы, в «С-2».
– Почти верно. В «С-3».
– Стало быть, вы его знаете, капрал?
– Я-то? Лично – нет, но эту байку в термариях все наперебой рассказывают, а я там тоже потрудился. Кто знает, может, и ты ее там услыхал. Чем докажешь, что вправду знаешь Юго Амариля?
– Послушайте. Давайте вот как сделаем. Я напишу свое имя и имя моего отца на листке бумаги. И еще одно-единственное слово. Свяжитесь, как сами пожелаете, с кем-нибудь из аппарата мистера Джоранума, а мистер Джоранум будет в Дале завтра, и пусть он прочитает мое имя, имя моего отца и это самое слово. Если это ничего не даст, значит, я останусь здесь и буду гнить потихоньку, но думаю, этого не случится. Я просто уверен, что меня отсюда в три секунды заберут, а вы получите повышение за своевременную передачу информации. Если же вы мне откажете и они сами узнают, что я здесь – а они все равно узнают – вы попадете в большую беду. В конце концов, если вы знаете, что Юго Амариль уехал отсюда с одним знаменитым математиком, вбейте себе в голову, что этот самый математик и есть мой отец. Его зовут Хари Селдон.
По лицу капрала стало ясно, что это имя для него не пустой звук.
– А что же это за слово такое, какое ты хочешь написать?
– «Психоистория».
– И что это за штуковина? – нахмурился капрал.
– Не важно. Передадите – сами увидите, что получится.
Капрал вырвал из блокнота листок.
– Ладно. Пиши. Поглядим, что из этого выйдет.
Рейч весь дрожал. Ему и самому не терпелось увидеть, что случится. Но все зависело теперь только от того, с кем переговорит капрал, случится ли чудо под действием магического слова.
Глава 17
Хари Селдон смотрел на дождевые капельки, разбивавшиеся о ветровое стекло правительственного автомобиля, и чувствовал при этом острейшую ностальгию.
Всего лишь второй раз за восемь лет, проведенных им на Транторе, он получил приказ явиться к Императору, дворец, которого стоял на единственном открытом участке Трантора, и оба раза погода оказывалась дождливой, холодной. В первый раз он приехал сюда вскоре после прибытия на Трантор, и тогда ненастье попросту огорчило его. В такой погоде для него не было ничего нового. Дождей и гроз у него и на Геликоне хватало – там такая погода была привычной, особенно в тех местах, где вырос Селдон.