О результатах первых предварительных переговоров с немецкими генералами Ильченко по телефону доложил командиру бригады полковнику И. А. Бурмакову, а тот - командующему 64-й армией генералу М. С. Шумилову.
Во всей истории прошлых войн ни один русский фельдмаршал не был пленен войсками вражеской стороны. Не был пленен врагами и советский маршал. Пленение советскими войсками немецкого фельдмаршала, воплощавшего собою высший полководческий ранг одной из самых сильных и агрессивных империалистических армий того времени, - тоже явление, пожалуй, уникальное и, несомненно, представляет интерес для читателей. Поэтому с нашей точки зрения показ тех конкретных условий, в которых проходила капитуляция огромной массы фашистских войск и пленение их командующего - фельдмаршала Паулюса, заслуживает детального освещения. Это тем более необходимо сделать, что в отдельных газетных и журнальных статьях по этому вопросу из-за незнания подлинных событий их авторами допускались отдельные неточности.
В 7 часов 40 минут 31 января меня и моего заместителя по политической части подполковника Б. И. Мутовина вызвал командующий армией генерал М. С. Шумилов. В его домике находился член Военного совета армия бригадный комиссар З. Т. Сердюк. Командарм, ознакомив нас с последним донесением командира 38-й бригады полковника И. А. Бурмакова, сказал, что вопросу капитуляции немцев Военный совет придает важное значение, поэтому поручает начальнику штаба выехать в район боевых действий и в качестве официального представителя советского командования провести переговоры с гитлеровским командованием о прекращении военных действий со стороны немцев, их капитуляции, а также о сдаче в плен командующего 6-й армией Паулюса и его штаба. Со мной должен был поехать подполковник Б. И. Мутовин. Пленение Паулюса было обязательным условием.
В этот момент задребезжал телефонный звонок, и в трубке, которую поднял командарм, послышался голос полковника Бурмакова. Он снова докладывал, что, по сообщению старшего лейтенанта Ильченко, немецкое командование принципиально готово пойти на переговоры о капитуляции, однако вести их согласно только с официальным представителем штаба Донского фронта. Бурмаков просил указаний на дальнейшие действия.
- Для ведения переговоров с немецким командованием выезжает начальник штаба армии генерал Ласкин, - сказал М. С. Шумилов.
В район боевых действий сразу же выехали подполковник Б. И. Мутовин и начальник разведки. Маршрут их следования к фронту проходил через вспомогательный пункт управления армии, и находившийся там начальник оперативного отдела штаба армии полковник Г. С. Лукин, узнав о цели поездки офицеров, присоединился к ним.
Минут десять спустя выехал и я, взяв с собой переводчика и помощника начальника оперативного отдела капитана А. Ф. Ляшева.
Примерно в 8 часов 20 минут мы прибыли на наблюдательный пункт командира 38-й бригады. Командир ее полковник И. А. Бурмаков коротко доложил обстановку на участке бригады и о том, что в штабе 6-й армии немцев продолжают находиться старший лейтенант Ильченко и небольшая группа красноармейцев.
- Я направил туда своего заместителя по политической части подполковника Винокура, - добавил комбриг. - Но что там сейчас происходит, нам пока неизвестно, донесений не поступало...
Мы с полковником Бурмаковым тут же направились в район площади Павших борцов. И вот мы на переднем крае, примерно в 100 метрах от универмага. По этому участку наша артиллерия огня уже почти не вела.
Здесь мы встретились с командиром 2-го батальона бригады Бурмакова старшим лейтенантом Латышевым. Небольшого роста, очень энергичный, он со знанием дела доложил нам обстановку в масштабе его боевого участка. Мы видели, что красноармейцы этого подразделения залегли на снегу, но вперед никто не продвигался, хотя сильного огня немцы здесь не вели. Я высказал недоумение по этому поводу.
- Пленные показывают, товарищ генерал, - доложил Латышев, - что впереди вся местность заминирована. Сейчас мы направляем саперов для разведки... А вот тропка, по которой проходили немецкие солдаты. - Комбат указал жестом направление. - Вам тоже можно идти только здесь...
- Хорошо, комбат. Спасибо за добрый совет, - поблагодарил я. - А огневое обеспечение нашего продвижения вы все-таки подготовьте на всякий случай.
- Обеспечим, товарищ генерал, - козырнул комбат.
Мы направились по указанной тропе. Впереди меня шел командир батальона старший лейтенант Латышев, за мной - полковник Бурмаков, потом - наши адъютанты, лейтенант Степанов и капитан Ляшев.
Для лучшего понимания обстановки важно знать, как действовала группа подполковника Б. И. Мутовина, которая к этому времени уже находилась в штабе Паулюса. Вот как об этом рассказывает сам Мутовин:
"В 8 часов 15 минут мы подъехали к площади Павших борцов и сразу направились к зданию универмага. Из окон его и дверей высовывались жерла пушек и пулеметов, из которых еще минут 20 тому назад немцы вели убийственный огонь. Но было видно, что враг и сейчас ощетинился и готов в любую минуту открыть его вновь. Охрану штаба несли вооруженные автоматами эсэсовцы. Они и скопившиеся здесь офицеры готовы были защищать штаб и фельдмаршала. Нас встретил первый адъютант Паулюса полковник Адам и провел в комнату начальника штаба армии генерал-лейтенанта Шмидта. Здесь мы увидели и других генералов, в том числе генерал-майора Росске, который теперь являлся командующим южной группой войск.
Сообщив генералам Шмидту и Росске о нас как о советской делегации, я назвал себя комиссаром. Слово "комиссар " всех их, кажется, испугало, они заметно стушевались.
В этот момент к нашей группе подошли находившиеся в этой же комнате подполковник Винокур и старший лейтенант Ильченко. Мы потребовали от генерала Шмидта и всех находившихся здесь немцев сдать нам личное оружие и обеспечить встречу с Паулюсом. Генералы начали класть пистолеты на стол. А в отношении встречи с Паулюсом Шмидт ответил, что тот нездоров и армией в данное время не командует. Все переговоры о капитуляции он поручил вести начальнику штаба армии и генералу Росске. На повторное наше требование, чтобы Паулюс принял нашу делегацию, Шмидт твердо сказал, что командующий делегацию Припять не может, а далее заявил, что они могут вести официальные переговоры только с представителем от генерала Рокоссовского в чине генерала.
Мы передали, что такой генерал через несколько минут прибудет, а пока будет вести переговоры паша делегация. Я предъявил ультимативные требования о прекращении огня и сложении оружия войсками. Основные наши требования Шмидтом и Росске были приняты. Но они носили только предварительный характер. До прибытия генерала Ласкина никто из нас к Паулюсу допущен не был. В итоге получалось так, что окончательно все вопросы и условия капитуляции немецких войск были решены и приняты немецким командованием с приездом генерала Ласкина"{93}.
Об этом моменте я пишу главным образом потому, что ранее в статьях некоторых авторов указывалось, что будто с Паулюсом до нас имели встречу подполковник Л. А. Винокур и старший лейтенант Ильченко.
Уточняя детали истины, я подчеркиваю, что Ф. И. Ильченко и три-четыре человека, вошедшие с ним в штаб 6-й фашистской армии первыми и уже знавшие о том, как поступали эти изверги с нашими парламентерами, безусловно, рисковали жизнью. В темном подвале штаба любой гитлеровец мог всадить в них пулю или кинжал. Заслуга Ильченко состоит и в том, что он без всяких указаний сверху взял на себя инициативу в ведении предварительных переговоров с командованием армии противника и успешно их провел.
Подключившаяся затем группа парламентеров во главе с Б. И. Мутовиным, конечно, способствовала успешному ведению переговоров о капитуляции немецких войск, однако она, как затем и наша группа, шла по проторенной Ильченко дороге и уже после того, как были определенно выяснены намерения противника.
Следует дать еще некоторые пояснения. Во-первых, все наши товарищи, оказавшиеся до нас в подвале универмага (в немецком штабе), входили туда с центрального входа - с площади Павших борцов. Мы же с полковником Бурмаковым подошли к этому зданию с тыльной стороны, где находились высокая арка и большой двор. Нас встретили не с белым флагом, а с автоматами. Во-вторых, о переговорах подполковника Мутовина с генералами немецкой армии нам в тот момент ничего не было известно. Мы даже не знали о том, что он уже находится в штабе, и поэтому действовали так, как нам подсказывала обстановка.