Прошу обратить внимание на то, что письмо написано во второй половине августа 1943 г., вот-вот закончится Курская битва, что его автор — самый образованный на тот период времени генерал Красной Армии, единственный в действующей армии кандидат военных наук. И что же он пишет?! А написал он, мягко выражаясь, то, чего вообще не следовало бы доверять бумаге. По крайней мере, по соображениям собственного же авторитета. Потому что это добровольное письменное признание Ротмистровым того факта, что предыдущие два с лишним года ожесточенных боев с вермахтом, в том числе и с его танковыми частями, не стали серьёзным уроком для нашего командования. Проще говоря, оно не извлекло никаких уроков, хотя по указанию Сталина и Ставки ВГК как ГРУ, так и аналитическое подразделение Генштаба непрерывно осуществляли глубокий анализ прошедших боев и сражений, постоянно вели обобщение опыта боев с германскими войсками и постоянно же направляли свои рекомендации в действующую армию. А эффект ноль целых фиг десятых! Потому что как только немцы переходили хотя бы к временной обороне, они начинали попросту расстреливать с дальних позиций наши танки!
С этим же обстоятельством тесно связан и другой аспект легенды о «танковых асах» вермахта. Как только начинаешь внимательно анализировать «успехи» германских танкистов, то тут же в глаза бросается одно прелюбопытное обстоятельство. Оказывается, что все их «асы» примерно с середины 1943 г. воевали в составе тяжелых танковых батальонов вермахта и войск СС. Проще говоря, большинства своих побед они добились, воюя на «тиграх» и «королевских тиграх», а также на САУ «фердинанд» и «пантера», которые, как известно, по огневой мощи превосходили наши Т-34. Более того. Как правило, невероятные на первый взгляд успехи в большинстве случаев относятся к тем боям, в которых немцы переходили, как писал Ротмистров, «хотя бы к временной обороне». То есть когда они начинали «в полной мере применять прицельную дальность своих танковых пушек, находясь в то же время почти в полной недосягаемости от нашего прицельного танкового огня». Если уж совсем по-простому, то это не достижения их ратного искусства как танкистов, ибо танк — средство мобильное и танковый бой — это бой маневренный. А в указанных случаях не было уничтожения советских танков в маневренном бою, в котором советские танки, тем более в 1943 г., превосходили германские. Если еще проще, то попросту не было массовых танковых дуэлей, за исключением, пожалуй, Прохоровки, да и там ведь не все время шло именно танковое сражение. Немецкие танки «тигры» и «королевские тигры» выступали в данном случае как временные огневые точки, обладавшие большой огневой мощью и дальностью огня. Чтобы убедиться в этом, можно обратиться к «успехам» превозносимого германской и вообще западной пропагандой как якобы «самого результативного танкиста всех времен и народов» Михаэля Витмана. Та вот, этот «самый результативный танкист всех времен и народов», воюя на штурмовом орудии StuG III, за первые шесть месяцев гитлеровской агрессии сумел подбить всего 25 советских танков. И только когда пересел на «тигра», сумел за две недели боев на Курской дуге уничтожить 30 советских танков! Да и то, судя по всему, главным образом со стационарной позиции. То есть, вновь возвращаясь к словам Ротмистрова, «когда немцы своими танковыми частями переходят, хотя бы временно, к обороне, то этим самым они лишают нас наших маневренных преимуществ и, наоборот, начинают в полной мере применять прицельную дальность своих танковых пушек, находясь в то же время почти в полной недосягаемости от нашего прицельного танкового огня».
Большое значение при определении, кто же всё-таки лучший танковый ас, играют термины. В начале всего, как учит Библия, всегда Слово. Так вот, читая немецкие рапорты, вы практически никогда не сможете понять, что в них написано. Потому что немцы, а вслед за ними и западные историки, не говоря уже о наших любителях подражать Западу, то ли не специально, то ли умышленно смешивают понятия «уничтоженный танк» и «подбитый танк». Подбитый танк, как правило, можно было отремонтировать и вернуть в строй, что, кстати говоря, наши славные танкисты зачастую делали прямо под огнем противника. Уничтоженный танк, сами понимаете, отремонтировать невозможно. Так вот, это к тому, что безвозвратные потери боевой техники в ходе Второй мировой войны составляли 30–40 % от общих потерь. К тому же необходимо иметь в виду и такое обстоятельство. Если поле боя осталось не за немцами, а за нашими, то при стрельбе на большом расстоянии, а при переходе танковых частей немцев хотя бы к временной обороне, их противотанковая артиллерия, а также, начиная с 1943 г., «тигры», «пантеры» и «фердинанды» работали только с дальних дистанций, весьма трудно было определить, танк уничтожен или подбит. Таким образом, если в немецком документе указано, что-де такая-то танковая часть вермахта уничтожила, к примеру, 100 советских танков, то надо тут же понимать, что в действительности-то они уничтожили (до состояния безвозвратной потери) не более 40 наших танков. А вот подбили, в том числе и с помощью собственной противотанковой артиллерии — до 60 танков. При этом имейте в виду, что в рапортах германских командиров дается сводная цифра, без указания, сколько уничтожила/подбила собственная противотанковая артиллерия и сколько непосредственно танки в ходе маневренного боя.