В те дни мой друг Абдулхак Абдуллаев, признанный портретист, запечатлевший на своих полотнах таких ярких личностей нашей культуры, как Маннон Уйгур, Камиль Яшен, Сара Ишантураева, Максуд Шейхзаде, — работал над портретом Аброра Хидоятова. В перерывах актер рассказывал нам о том, в каких творческих исканиях рождался образ Отелло. Я до сих пор с огромной радостью вспоминаю эти беседы во время нескольких сеансов работы над портретом.
В начале моего пребывания в Ташкенте в репертуаре театра имени Хамзы был спектакль «Шодмон» по пьесе Анка-боя. В роли главного героя выступал молодой актер, едва достигший двадцати двух лет, — Шукур Бурханов. В пьесе показана трагедия бедняка-дехканина. Угнетатели истязают Шодмона, бьют его плетьми, разрывают на нем одежды. Движения, жесты, пластика Шодмона — Бурханова до сих пор стоят у меня перед глазами. В моей памяти сохранилась еще одна из успешно сыгранных им ролей — Джалолиддина Мангуберды в спектакле по пьесе Максуда Шейхзаде «Джалолиддин». Могучая сила, горделивая властность, духовная широта воплотились в образе героя, изображенного Шукуром Бурхановым органично и убедительно.
К сожалению, зрителям так и не довелось увидеть Шукура Бурханова в роли Отелло. Когда я расспрашивал об этом, он ответил мне так: «Я с таким огромным уважением относился к Аброру-ака, что после смерти этого великого актера выходить в его коронной роли считал для себя недопустимым. Позднее же... показалось, что время уже упущено, ушло...»
Впоследствии он проявил свой талант в создании образа царя Эдипа. Используя свои зарисовки и рисунки, сделанные во время спектаклей, я начал работать над портретом «Шукур Бурханов в роли Эдипа», однако до сих пор не успел его завершить.
Когда я думаю о Халиме Насыровой11, мне на память приходит очень многое...
Эго было в 1928-29 годах. Я приехал из Карши в Ташкент, сойдя с поезда, пошел искать по городу своих знакомых. Но ни одного из них не застал и вечером очутился у театра имени Хамзы. Оказалось, что в этот вечер идет спектакль но пьесе Гуляма Зафари «Халима».
На площади перед театром было полно народу. Это происходило в последние годы НЭПа, и поэтому в толпе можно было заметить женщин в длинных паранджах из шелка «банорас» — жен ташкентских баев-нэпманов, приехавших в театр на извозчиках. Среди этих женщин, по-видимому, было много молодых, ибо их сопровождали старухи-надзирательницы. Паранджи и чачваны12, укутывавшие байских жен, были окаймлены красным, зеленым, синим бархатом и спускались почти до колен. Прижимая к лицу чачваны, наверное, для того, чтобы лучше видеть, пальцами, унизанными золотыми кольцами, эти женщины стали входить в здание театра.
Я сел на свое место и, пока не поднялся занавес, с интересом рассматривал богатую публику, которая занимала ложи в конце зрительного зала. Разглядеть лица женщин можно было только после того, как в зале потушили свет и они подняли чачваны.
В этот день роль прекрасной девушки Халимы исполняла Халима Насырова, недавно вернувшаяся после учебы в Баку, а в роли Нигмата выступал Карим Закиров. Я с первого же раза высоко оценил голос и мастерство Халимы Насыровой и на всю жизнь стал горячим поклонником таланта этой великой актрисы.
Не помню точно, каким было оформление спектакля, но в одной из картин мне запомнилось дерево, в ветвях которого светилась электрическая лампочка. По обе стороны дерева располагались главные герои спектакля — больной юноша и Халима, и зрители целиком были захвачены ее песней и трагедией героев спектакля...
С того дня прошло очень много лет. Я видел Халиму Насырову и Карима Закирова в спектакле «Лейли и Меджнун», в «Буре» (если не ошибаюсь), других спектаклях, также повествующих о любовной трагедии двух сердец. Сегодня могу сказать, что минуты высокого эстетического наслаждения, которые подарил мне великий талант Халимы Насыровой, были для меня одними из самых счастливых в моей жизни.
Позже, в Москве, будучи студентом первого курса художественного института, я слушал оперу «Кыз Жибек» композитора Евгения Брусиловского с Куляш Байсеитовой. Это было в Большом театре в дни декады литературы и искусства Казахстана в Москве. Певица исполняла свою роль с большим успехом. В этот вечер в театр пожаловали руководители страны и было объявлено, что Байсеитовой присвоено почетное звание народной артистки СССР. Прошло совсем немного времени, и Халима Насырова также была удостоена этого высокого звания. В тот день, когда Халима-ханум стала народной артисткой СССР, над Ташкентом летали самолеты и сбрасывали листовки.