А изобразительное искусство Италии — это чудо! Никакое другое слово не в силах его охарактеризовать. Это Искусство с большой буквы, которое можно только изумленно созерцать…
Если жизнь нередко сравнивают с морем, то талант можно сравнить с драгоценной жемчужиной этого моря. И если порой эти жемчужины так и остаются скрытыми от мира за глухими створками раковин, — то это результат трудностей жизни и превратностей судьбы, людского непонимания. Помочь таланту раскрыться, реализоваться — долг нашей совести.
Вот почему доныне стоит у меня перед глазами, встреченный когда-то в давние дни в Самарканде безвестный художник, рисовавший миниатюры, зимними студеными вечерами, стоявший на снегу босиком...
А сколько было еще таких творцов, чей талант не смог или не успел расцвести в полную силу?..
Шорахим Шоабдурасулов, ученик Александра Волкова, — его работами восхищался не только я, но и все, кто их видел; художник, что называется, милостью Божьей. Когда он безвременно погиб в катастрофе, это, несомненно, стало утратой для искусства.
Молодой художник из Москвы Александр Дофине. Народный художник СССР Сергей Герасимов говорил о нем: «Он был талантом, который рождается один раз в сто лет». Александр скончался во время войны, в Самарканде, не сумев вынести тягот эвакуации.
Жизнь талантливого художника Никиты Фаворского, сына знаменитого художника-графика Владимира Фаворского, также оборвалась безвременно.
А те талантливейшие люди, чьи жизни унесла война, лишения послевоенных лет?..
Трагедия талантов заставляет сжиматься сердце. Но помнить о них необходимо, воздавая им дань памяти не слезами, а творческой работой, продолжая то, что не успели сделать они. Живая память о наших товарищах, друзьях, не доживших свой век, не успевших завершить свою миссию на земле, — священный долг всех нас, живых.
Известно, что шедевры искусства могут служить источником вдохновения для художника так же, как и явления жизни.
В течение всей моей жизни мне давали импульс к творчеству великие произведения искусства. Особое место здесь принадлежит образцам народного декоративно-прикладного искусства. В Музее искусств в столице Узбекистана есть залы, где я всегда подолгу задерживаюсь. Это экспозиции ковров, паласов, вышивок, традиционных национальных тканей. Прикосновение к народному творчеству неизменно означает для меня духовное очищение, прилив вдохновения.
Должен сказать, что для меня, наряду с признанными шедеврами, которыми восхищаются все, всегда были не менее важны и другие произведения, может быть, малоизвестные, но чем-то трогающие душу, дорогие мне одному.
Общеизвестно, какую роль в истории искусства сыграла голландская живопись. Среди произведений голландских художников, широко известных в Европе, одно из первых мест занимают полотна Пауля Рубенса, чье творчество сверкает в этой сокровищнице ярчайшим бриллиантом. Созданные им картины давно стали классикой живописи, а женские образы его полотен породили тип «рубенсовской женщины», чьи характерные черты — пышные формы, белая кожа, рыжевато-золотистые волосы. Картины Рубенса в нашей стране хранятся в Эрмитаже и в Музее изобразительных искусств имени Пушкина в Москве.
Путешествуя в 1977 году по Италии, я побывал во Флоренции на выставке, посвященной 400-летию со дня рождения Рубенса. Я обходил залы, увешанные картинами художника, вглядывался в каждую из них, — и странным образом мое уважение и почтение к творчеству Рубенса не возрастало, а напротив, все больше охладевало. Зато три-четыре небольших произведения Фра Анджелико произвели на меня огромное впечатление.
В музее искусств Неаполя, среди тысяч и тысяч шедевров, которые достойно соревновались между собой, я упорно искал одно произведение. Это был семейный портрет, выполненный в технике энкаустики, который доставили сюда из Помпей. Этот портрет, напоминавший так называемые «фаюмские портреты», по моим сведениям, был собственностью неаполитанского музея. Увидеть его было моей многолетней мечтой, поэтому я бегал из зала в зал трехэтажного здания в поисках этого портрета. Так как я не знал языка, то, сделав рисунок с этого портрета (по репродукциям), я стал показывать его смотрителям. Они жестами объяснили, что мне надо пройти в отдел реставрации. К сожалению, оказалось, что работы этой в указанном отделе нет, она отправлена для реставрации в другой город...
В Музее изобразительных искусств имени Пушкина в Москве в отделе искусства древнего Египта выставлено множество великолепных произведений, однако я всегда спешу в первую очередь к «фаюмским портретам»: увидев их впервые сорок пять лет тому назад, с тех пор я так и не могу на них насмотреться.