— Сколько сейчас времени?
Врач закрывает ручку, прежде чем посмотреть на меня. — Сейчас пять тридцать.
— Вечера? — Спрашиваю с удивлением.
Он смеется. — Да. Вы проспали двенадцать часов с момента последнего пробуждения.
Неудивительно, что я чувствую себя так хорошо. В последние три недели мне практически не удавалось поспать
— Какой день недели?
— Четверг.
— Что? — Я тихо ахнула. Был вторник, вторая половина дня, когда я пришла сюда, чтобы сказать Лиаму о ребенке. Я проспала почти сорок восемь часов подряд, за исключением короткого пробуждения этим утром.
Врач встает. — Ну, мисс Шоу, я ухожу. Вернусь завтра, чтобы осмотреть вас.
— Спасибо, доктор Хайнс.
Он улыбается, берет свою сумку и уходит, в дверях сталкиваясь с женщиной, которая приносила для меня суп, заходящей в комнату с подносом.
— Как насчет миски томатного супа?
Я сажусь повыше, облокачиваясь на спинку кровати.
— Звучит вкусно.
Она ставит поднос на постель, размещая его на моих коленях. Помимо супа на нем еще маленькие крекеры в форме рыбок, стакан молока, а также небольшая миска пудинга.
— Сейчас съешь столько, сколько сможешь, дорогая.
— Спасибо.
— Пожалуйста. Хочешь принять душ после того, как поешь?
— Да, пожалуйста, — говорю я прямо перед тем, как отправить ложку очень вкусного супа в рот. Опять же, я уверена, что суп домашнего приготовления.
— Вы домработница Лиама?
— Да. Разве Лиам не сказал? — Она качает головой. — Ах, он такой, — она так говорит о Лиаме, что невольно заставляет меня улыбнуться. Я не смеялась с того самого дня, как покинула «Джастис Хаус».
— Меня зовут Энни, и я буду жить здесь в течение следующих нескольких недель, чтобы помогать тебе.
Я с трудом проглатываю молоко, которое только что отпила. Что?
— Давай, я приготовлю тебе вещи после душа.
У меня нет здесь никаких вещей, но мне кажется, что она говорит о полотенцах и о еще одной из футболок Лиама, так что я больше, чем удивлена, когда она возвращается из гардеробной Лиама с одним из моих платьев и халатом.
Мои брови поднимаются, я уже хочу задать вопрос, когда она останавливается на полпути в ванную, уловив мое недоумение.
— Я думаю, что госпожа Холли съездила в твою квартиру и упаковала некоторую твою одежду, дорогая.
— О, — тихо говорю. Теперь я действительно в шоке.
Я доедаю все, что было на подносе, и Энни убирает его в сторону, затем стоит рядом со мной, когда я встаю с кровати. Я чувствую слабость, но уже не так все печально. Энни идет вместе со мной в ванную. Когда она убеждается, что я могу оставаться в вертикальном положении самостоятельно, она уверяет меня, что будет прямо за дверью, если мне что-нибудь понадобится, и выходит из ванной.
Как же хорошо. Я стою под душем, позволяя ему успокоить боль в мышцах. Когда я выхожу, то нахожу свою косметичку, лежащую на полочке. Слава богу, Холли упаковала мою зубную щетку. Заплетаю влажные волосы в свободную косу и надеваю халат. Я чувствую себя виноватой, что так долго была в душе, зная, что у Энни, вероятно, есть дела поважнее, чем сидеть и ждать меня.
Выйдя из ванной, я останавливаюсь, увидев Лиама. Он стоит в дверях, поворачивается, его глаза скользят по мне, и мое тело реагирует на этот взгляд. Почему он всегда так чертовски хорошо выглядит? И это не только про лицо, а о нем в целом. Легкая грация, с которой он движется, его медленная, сексуальная походка, которая заставляет падать трусики женщин к его ногам, его смех, его улыбка, а эти глаза ... ох, эти глаза.
Я смущаюсь, так как не завязала халат, и моя сорочка хорошо видна. Я быстро проскальзываю мимо, и когда снова смотрю него, то замечаю, что он все еще наблюдает за мной.
— Как ты себя чувствуешь?
— Очень хорошо, спасибо. — Мой голос дрожит.
— Садись, Кэйтлин, нам нужно поговорить. — Он указывает жестом на одно из кресел.
Теплый ветерок манит меня выйти наружу на свежий воздух.
— Можем ли мы посидеть на балконе или, возможно, на крыше? — Мне нравится там, и я знаю, что Лиам использует то место для отдыха. Высота оказывает успокаивающее действие.
— Нет, и здесь неплохо. — Он отступает назад, а я тяжело вздыхаю, проходя мимо него. Я скучала по его аромату. Воздух кажется очень напряженным между нами, и я кусаю губы, видя его взгляд.
Я сижу в одном из кресел рядом с небольшим столиком, наслаждаясь мягким бризом, который несет сладкий запах цветов. Лиам не присоединяется ко мне, и я, оглядываясь назад, вижу его со стаканом воды, которую он ставит на стол, пододвигая ко мне. Затем прислоняется к перилам балкона, вытягивая ноги.
— Спасибо, — бормочу я, чувствуя, что мое тело обмякло просто от одного взгляда на него.
— Я должен тебе сказать кое-что, Кэйтлин.
Я слегка хмурюсь от его тона. — Хорошо.
— Во-первых, ты переезжаешь сюда.
Что? О чем он говорит?
— Лиам...
— Я был бы тебе очень признателен, если бы ты выслушала меня до конца, пожалуйста. — Он поднимает бровь.
Я села, сложа руки. От одного его тона мне становится не по себе.
— Ты должна следовать предписанию врача, чтобы тебе стало лучше в течение следующих нескольких недель, и я хочу лично убедиться, что ты заботишься о себе. И что ты не окажешься в таком состоянии еще раз.
Мой рот открывается. Из его уст звучит так, будто я не знаю, как позаботиться о себе.
— Не смотри на меня так. Тебе, очевидно, нужен кто-то, кто будет заботиться о тебе и ребенке.
Ой!
— У тебя больше нет работы, а твоих сбережений надолго не хватит с такими счетами от врачей, не говоря уже о больничных счетах после рождения ребенка.
Я чуть не подавилась. Моих сбережений не хватит! — Ты просматривал мой банковский счет? — Как, черт возьми, он мог сделать это?
— Достаточно сказать, что я знаю, что ты долго не протянешь на свои деньги.
Я смотрю на него с недоверием. — Я могу найти работу, Лиам.
— И снова заболеть?
— Это всего лишь утренняя тошнота. — Я чувствую растущее напряжение и делаю глубокий вдох, чтобы успокоиться. Он поднимает вопросы, на которые у меня нет ответов.
— Это моя обязанность заботиться о тебе, пока ты носишь моего ребенка. — В его голосе отчетливо слышен гнев, что я слышала раньше. — Кэйтлин, ты останешься здесь.
Я отворачиваюсь больше не в состоянии смотреть в его глаза. Я не хочу быть обязанной ему. Я не хочу быть здесь, потому что он считает это своим долгом.
Ты надеялась, Кэйт, что прощена? Я здесь по одной-единственной причине. Но независимо от того, что он чувствует ко мне, или что я думаю о сложившейся ситуации, я буду нуждаться в его помощи.
— Доктор Хайнс сказал, что мне станет лучше в течение нескольких недель. К тому времени уже будет практически второй триместр беременности, и доктор Лайл сказала, что утреннее недомогание обычно стихает к этому времени. — Я делаю глубокий вдох и смотрю на него. — Я согласна остаться до этого момента, но потом я вернусь обратно к себе. — Мой голос замолкает, когда глаза Лиама пристально вглядываются в меня. Он изучает меня минуту, затем скрещивает ноги. Мои глаза прикованы к выпуклости на его джинсах. Он всегда возбужден? Когда я поднимаю на него глаза, он ухмыляется. Я начинаю краснеть.
Он отталкивается от перил. — Не вижу смысла больше обсуждать этот вопрос. — Он возвращается в спальню.
Я раздражена. Высокомерная задница! Он не может...
Я сижу ошеломленная в течение нескольких минут, размышляя, что делать, а потом следую за ним. Он выходит из комнаты, и я останавливаюсь, дойдя до гостиной. Не найдя его, я шагаю на кухню, где нахожу Энни, которая что-то помешивает в миске.
— Тебе что-нибудь нужно, дорогая?
— Нет, спасибо, я ищу Лиама.
— Я думаю, что он пошел к себе в кабинет.