– Отлично, – проговорил мистер Бриджертон. Его тон из снисходительного стал покровительственным. – Если я не должен был игнорировать ее, то что конкретно, по-вашему, я должен был делать?
– Ну-у...
У Люси засвербело в затылке так, будто туда залетел целый рой агрессивных пчел. А может, это просто нервы? Она предпочла бы, чтобы это были пчелы.
Пока она размышляла над приемлемым ответом, в желудке появился и стал разрастаться ледяной ком, и это ощущение ей совсем не нравилось.
– Только не предлагайте то, что я уже сделал, – добавил мистер Бриджертон.
– Я не знаю, – пробормотала Люси. – У меня нет большого опыта в подобных делах.
– И все же ответьте мне.
– В общем, мой план стоило бы попробовать, – наконец сказала она. – Господь свидетель, ваш собственный план успеха вам не принес.
Губы мистера Бриджертона сжались в тонкую линию, и Люси, догадавшись, что задела его за живое, позволила себе удовлетворенно улыбнуться. Она никогда не была склонна к злорадству, но нынешняя ситуация была особенной, и она не смогла отказать себе в удовольствии поздравить себя. Держи себя королевой – и, возможно, с тобой станут обращаться как с королевой.
– У вас есть еще какие-нибудь блестящие идеи?
– Ну, – начала Люси, убеждая себя, что мистер Бриджертон задал вопрос специально для того, чтобы услышать ответ, – думаю, суть проблемы заключается не в том, что делать, а в том, почему не помогло то, что вы делали.
Он ошеломленно моргнул.
– Еще никто никогда не разочаровывался в Гермионе, – пояснила Люси с некоторым нетерпением в голосе. – Видя ее безразличие, мужчины только удваивают усилия. Честное слово, это только усложняет дело.
На лице мистера Бриджертона появилось обиженное выражение.
– Прошу прощения?
– Это не о вас, – поспешно заверила его Люси.
– Это для меня огромное облегчение.
Люси следовало бы обидеться на его сарказм, но она не смогла, потому что ей очень нравилось его чувство юмора, так похожее на ее собственное.
– Как я уже говорила, – продолжила она, так как никогда не любила уходить в сторону от главной темы, – никто ни разу не признал поражения и не переключил свое внимание на более достижимую даму. Когда мужчины понимают, что ее добиваются все, они буквально сходят с ума. Как будто она выигрышный приз.
– Но не для меня, – тихо проговорил мистер Бриджертон.
Люси внимательно вгляделась ему в лицо и вдруг осознала, что именно он имеет в виду: Гермиона для него гораздо больше, чем приз. Что она очень много значит для него. Что он действительно любит ее. Люси не понимала, почему так произошло и каким образом, – ведь он был едва знаком с ее подругой. А Гермиона не проявляла особой тяги к общению – она всегда так вела себя с джентльменами, которые ухаживали за ней. Но, как выясняется, для мистера Бриджертона важен внутренний мир женщины, а не красивая внешность. Во всяком случае, ему кажется, что это так.
Люси медленно кивнула, анализируя только что сделанное открытие.
– Я полагала, что, если кто-нибудь по-настоящему прекратит увиваться за ней, ее, вероятно, это заинтригует. Дело не в том, – поспешно заверила она мистера Бриджертона, – что Гермиона воспринимает внимание джентльменов как должное. Как раз наоборот. По большей части это для нее досадная неприятность.
– Ваша лесть не знает границ. – Он улыбался – чуть-чуть, – когда произносил эти слова.
– Я никогда не была искусным льстецом, – призналась Люси.
– Вероятно.
Она усмехнулась. Он не хотел обидеть ее, и она не будет воспринимать его слова как оскорбление.
– Она передумает.
– Вы так считаете?
– Да. Ей придется. Гермиона – романтик, но она прекрасно понимает, как устроен мир. Глубоко в душе она знает, что не может выйти за мистера Эдмондса. Что это просто неосуществимо. Родители откажутся от нее или по крайней мере пригрозят ей, а она не из тех, кто готов идти на риск.
– Если она действительно любит, – негромко проговорил мистер Бриджертон, – то вполне могла бы пойти на риск.
Люси застыла. В его голосе было нечто. Нечто жесткое, нечто властное. И от этого нечто у нее по спине бежали мурашки, оно буквально пригвождало ее к месту.
Но она должна была задать вопрос. Должна была, и все. Ей важно было узнать.
– А вы? – прошептала она. – Вы рискнули бы всем?
Мистер Бриджертон не пошевелился, но в его глазах вспыхнул огонь. И он ни секунды не колебался:
– Рискнул бы.
У Люси приоткрылись губы. От удивления? От благоговейного восторга? Или от чего-то другого?
– А вы? – спросил мистер Бриджертон.
– Я... я не знаю, – замотала головой Люси.
У нее вдруг возникло странное ощущение, будто она совсем не знает себя. Ведь по сути это был простой вопрос. Был бы простым несколько дней назад. Тогда она ответила бы: «Естественно, нет» – и добавила бы, что она слишком практична для подобной чепухи.
А еще она наверняка заявила бы, что такой любви не существует.
Однако что-то изменилось, и она не понимала, что именно. Что-то сдвинулось у нее внутри и лишило ее душевного равновесия.
Наполнило неопределенностью.
– Я не знаю, – повторила она. – Вероятно, это зависело бы от многого.
– От чего? – Его голос зазвучал тише. Он звучал до невозможности тихо, но Люси слышала каждое слово.
– От... – Она не знала. Ну откуда ей знать, от чего это может зависеть? Ей вдруг показалось, что она заблудилась, что земля ушла из-под ног, что... что... и неожиданно слова нашлись. Легко сорвались с ее губ: – От любви, наверное.
– От любви?
– Да.
Боже, до чего же трудный разговор! Неужели люди действительно обсуждают подобные вещи? И есть ли хоть какие-то ответы на эти вопросы?
У Люси неожиданно сдавило горло, и она почувствовала себя страшно одинокой в своем незнании. Он знает, Гермиона знает, все поэты утверждают, что знают. Такое впечатление, что она – единственная на свете пропащая душа, единственный человек, который не понимает, что такое любовь, который сомневается в ее существовании или, если она существует, в том, что она придет именно к нему.
– От того, как она влияет, – наконец нарушила тишину Люси – просто потому, что не знала, что еще сказать. – От того, как влияет любовь. На человека.
Его глаза встретились с ее глазами.
– Вы думаете, есть варианты?
Люси не ожидала нового вопроса. Она еще размышляла над предыдущим.
– Того, как влияет любовь? – уточнил мистер Бриджертон. – Вы думаете, на разных людей любовь влияет по-разному?
Люси не знала, что ответить.
– А вы? Если вы полюбите кого-то искренне и глубоко, разве для вас она не будет значить... все?
Мистер Бриджертон отвернулся и сделал несколько шагов к окну.
– Она поглотит вас, – сказал он. – А разве может быть иначе?
Люси таращилась ему в спину, зачарованная красотой его плеч, ширину которых подчеркивал мастерки сшитый фрак. Как это ни странно, но она никак не могла отвести взгляд от той точки, где его волосы касались воротника.
Она едва не подпрыгнула, когда он повернулся.
– И у вас не будет ни малейшего сомнения. – Его голос звучал глухо и напряженно, он был наполнен силой его веры. – Вы все сразу поймете. Вы почувствуете себя так, будто все ваши мечты осуществились. А потом вам станет еще лучше.
Он сделал шаг в ее сторону. Потом еще один. И еще один. И еще. И сказал:
– Вот так, думаю, чувствует себя тот, кто любит.
В этот момент Люси поняла, что ей не суждено испытать это чувство. Если она существует – если любовь существует в том виде, как ее описал Грегори Бриджертон, – то ее она не ждет. Ей было трудно представить такой вихрь эмоций. И вряд ли он ей понравился бы. Вот это она знала наверняка. Ей совсем не хотелось быть подхваченной этой стихией и оказаться во власти чего-то, что ей неподвластно.