И все же я знал, что мои следы отметят
Проход к Бессмертию.[53]
Но это все еще негативный способ говорить о вещах, ведь путешествующий по солнечному пути не ищет ни адов, ни Ночи, он не ищет крошечных вспышек смерти, хотя они еще падают на него иногда в крике удушья: он стремится оставаться всегда присоединенным к великому течению Гармонии и Света Истины во всем, что он делает, в каждом дыхании, в каждом биении сердца; он кропотливый колонизатор Света, он продвигает его в каждый уголок и закоулок тела, в свой сон, как и в бодрствование, в каждое действие, в каждое движение, в каждую темную аллею тела, как раньше на наружных бульварах, и он отвоевывает пространство шаг за шагом, клетку за клеткой. Он разжигает огонь потребности — потребности в истине, потребности в свете, потребности в пространстве — в каждой из этих самых малых крепостей и все дальше отодвигает он линию несознания. Болезни сваливаются на него, уходят силы[54], во мгновение гримасничает смерть, но это больше не ловушка и не падение, ибо его глаза широко открыты, и он видит, что это безошибочная Рука вела его и в эту бездну, чтобы разжечь и в ней огонь истины, крик зова, нужду пространства и бесконечности — и в то мгновение, когда вырывается настоящий крик, все рассеивается за секунду: болезни, смерть, как нереальная вуаль. Искатель усваивает нереальность смерти — это высшая нереальность, она рушится во мгновение ока под единственным маленьким дуновением истины. Но если мы поверим в эту нереальность, тогда это мгновенная смерть: неумолимое течение базальта засасывает вас в свое ничто — и это действительно ничто, этого нет, крик ребенка пересекает это играючи! Есть только одна реальность, это бессмертная Истина, это извечное Солнце, великое сладкое течение, которое движет мирами и телами — если мы хотим верить в эту Истину, если мы хотим отдаться Ей, если мы согласны с солнечным путем. Это единственная Реальность. Смерти нет, есть только забвение Реальности. Секунда напоминания, и все сияет на солнце — все и никогда не переставало сиять, никогда не было тени, никогда не было смерти: был этот ложный взгляд. Мир растет к своему истинному Взгляду, который изменит все в то, чем оно является на самом деле, он растет к своему Огню, который преобразит все в то, чем оно является на самом деле; Истина одной точки раскроет Истину всех точек, Истина материи подействует на каждый кусок материи — и смерть и тень и «нет», зарытые в сердце мира, обнаружат свой бессметный облик, свой извечный свет, свое Да, согласное и блаженное, потому что они прикоснулись к самому своему дну и выполнили свою миссию, которая состояла в том, чтобы довести нас до ворот Солнца, в нашем теле и на земле истины.
Но это преследование лжи и несознания тела еще не доведет нас до бессмертия, оно приведет нас только к продлению жизни по желанию, а «кому интересно сто лет носить одну и ту же одежду или на долгую вечность быть запертым в одном и том же жилище», как сказал Шри Ауробиндо.[55] Увековечивать жизнь в ее теперешнем грубом функционировании — это действительно было бы ужасным бременем, от которого мы захотели бы поскорее избавиться. К тому же, продление жизни по желанию — это только первый этап работы, чтобы дать нам время построить супраментальное существо в нашем теле. На это требуется время, это гонка между смертью и трансформацией. По оценке Шри Ауробиндо потребуется триста лет, чтобы сформировать это существо. Но очень даже может быть, что движение все больше и больше ускоряется, и, возможно, эта всевышняя трансформация зависит не столько от длительности индивидуальной подготовки, сколько от подготовки тела земли в целом и его готовности принять новый мир. И сила Нового Мира беспощадно толчет землю, и земля продвигается вперед гигантскими шагами; швы трещат, и то, что казалось нам далеким перезвоном колоколов, становится грандиозным похоронным звоном, который скрывает близкое возрождение. Мы достигли дна скалы, мы — у двери глубокой Ночи, которая скрывает Неизведанное.
Все есть чудо и чудом может измениться.[56]
*
Появление супраментального существа в действительности не является ярко выраженным этапом, оно полностью соединено с возникновением сверхчеловека, и только разум заставляет нас проводить разделительную линию. В действительности это долгое путешествие через жизни, века, тела и тела, под неторопливым давлением огня внутри, который скрывается уже в атоме, камне, растении, который не больше светлячка и который начал осознавать самого себя в человеке; он рос через борьбу и боль, переживания и переживания под белой или коричневой кожей, на той или иной широте, он возник в разуме как холодный луч, раскалывая тьму на тысячу ложных противоречий, он бился в сердце как маленькое темное пламя, боролся и противостоял ветрам и волнам, трудился в любви, трудился в печали и трудился в радости; он пронзал панцирь жизни, сиял просто так. чисто, как осенний костер на берегах мира, искал здесь и там, разжигал свое пламя из тысячи пустяков, которые никогда не составляли полноты, обнимал дни и часы, вбирал минуты, большие жесты и маленькие, времена холодные и теплые, пока не осталось больше ничего, кроме единственного времени огня, единственной песни пламени здесь и там; и он стал телом нашего тела, сердцем нашего сердца, высшей мыслью, брызнувшей из белого сверкания Духа, чистым видением, пронзившем боль видимостей, чистой любовью, подобной ярко–красным снегам ни печальных полях земли, чистой музыкой, чистым ритмом, согласующимся со всем — он стал нашим телом молитвы для мира, нашим телом света для людей, нашим пылающим телом для будущего земли, нашим живым костром для преображения материи. И чем глубже он погружался в эту плотную тьму, в это отрицание в глубине, в эту малость тысячи жестов и биений по пустякам, кругов смерти, тем ярче он разгорался, сиял, золотился как солнце, становился конкретным, как если бы он был на пороге окончательного переливания, золотым наплывом материи, последним криком любви, который опрокинет стены и принесет живое великолепие нового тела, Мастера всей этой эволюции. «О, Огонь, … пламенные лучи твоего могущества неистово несутся со всех сторон», — говорит Веда. «Пламя с сотней драгоценностей… О, Сын тела… Ты учреждаешь смертного в верховном бессмертии.»[57]
53
I made an assignation with the Night; …
And traveled through a vastness dim and blind
To the grey shore where her ignorant waters roll.
I walk by the chill wave through the dull slime
And still that weary journeying knows no end;
Lost is the lustrois godhead beyond Time,
There comes no voice of the celestial Friend,
And yet I know my footprints' track shall be
A pathway towards Immortality.
Sri Aurobindo,
54
И, действительно, он гораздо больше осознает старые витальные силы, утраченные им, чем приходящие новые силы, силы более тонкие, непривычные для его тела, с работой которых он не очень–то знаком — которые, как кажется, улетучиваются за секунду, при малейшем повороте сознания, и также возвращаются за секунду и освежают его при других поворотах сознания, которые он еще плохо знает. Но эта маленькая секунда свежести несказанно более животворна, чем часы физического отдыха и, как кажется, снова приводит все в порядок сверху–донизу, как бы полностью обновляя существо.