Когда Алекс освободил ее, по его быстрому взгляду женщина поняла, что никто из отдыхавших не заметил, как она упала, по крайней мере никто не придал этому значения, и она несколько успокоилась. Однако Консидайн, не отрывая взгляда, беспокойно смотрел ей в лицо. Он хотел что-то произнести, но она опередила его:
– Только не нужно меня жалеть.
В его глазах появилось выражение изумления.
– Жалеть? С какой стати? Я вовсе не собираюсь тебя жалеть. Лучше возьми меня под руку и пойдем обратно.
Он согнул руку, и Ианта оперлась на нее. По дороге назад она старалась не смотреть в сторону озера – усердно рассматривала кроны деревьев. Заметив это, Алекс спросил:
– Ты не знаешь, что за птицы здесь обитают?
Сделав усилие, Ианта ответила:
– Весной и осенью у озер собираются перелетные птицы. А из здешних – ржанки, они делают гнезда прямо в песке.
К тому времени, как они вернулись к коттеджу и сели на длинную скамейку во дворе, Ианта окончательно успокоилась. Консидайн взглянул ей в глаза и без предисловий спросил:
– Скажи, почему женщина, которая страдает водобоязнью, должна выходить на пляж и смотреть на воду?
– Я должна к ней снова привыкнуть, – объяснила Ианта.
– Ты хоть раз заходила в воду с тех пор, как на тебя напала акула?
– Нет. – Ианта откашлялась, чтобы голос звучал менее хрипло, и продолжала: – Вода тут ни при чем. Главное – эти зубы! Даже во сне меня преследует кошмар: я плаваю с дельфинами, они играют и улыбаются, но вдруг в их улыбках появляется что-то зловещее, и они превращаются в акул. Я вижу страшный оскал, два ряда зубов… Открывается огромная пасть, хватает меня и тащит вниз, и тогда я просто погибаю…
Она закрыла глаза, чтобы Алекс не заметил набежавшие слезы. Консидайн долгое время молчал, не зная, что и сказать. Затем взял ее за руку и позвал:
– Ианта!
Она открыла глаза, что-то отчаянное и протестующее мелькнуло в них.
– Я не боюсь воды. Я принимаю ванну или чищу зубы без какой-либо неприязни, могу ездить на машине вдоль побережья, даже гулять по пляжу. Но стоит мне подойти… – Она вздохнула. – В общем, ты сам видел.
– Ты приехала сюда, чтобы избавиться от этого… синдрома?
Ианта вынула ладонь из его руки, неловко поежившись: ей показалось, что в его вопросе прозвучали ироничные нотки.
– Здесь я научилась плавать, – ответила она, глядя перед собой, – хорошо помню тот день, когда мы с Трисией плескались и брызгались у самого берега, но ее мать остановила наши шалости и дала нам первые уроки плавания. Казалось, на свете нет ничего более естественного и безопасного, чем плавание. В то лето мать Трисии не позволяла нам заплывать за черту, запретную и мучительную, которая еще долго маячила перед нами. Понимаешь, о чем я?
– Черта? Какое-нибудь веревочное ограждение, не позволяющее ступить в более глубокую воду?
– Здесь, как известно, озера глубокие. Эта глубина, а также исключительная прозрачность воды и ослепительная белизна песка – вот та запретная черта. Заплыть подальше означало преступить ее, попасть в другое измерение. Я испытывала самое большое удовольствие, когда тайком от матери Трисии заплывала за определенный ею барьер и ощущала, что не достаю до дна ногами. Я становилась взрослее и сильнее, чувствовала себя человеком, которому все подвластно.
– Ты и есть человек, которому все подвластно. То, что с тобой происходит, – временно, это обычное следствие травмы, естественная реакция на пережитые страх и боль.
– Но я не в состоянии вступить в воду даже по щиколотку! – гневно возразила Ианта. – Думала, что пребывание здесь мне поможет, ведь самые большие обитатели этих озер – угри. Они-то на людей не нападают!
– Значит, ты еще не полностью оправилась от травмы, – продолжал убеждать ее Консидайн, – нужно подождать, пройдет время, и ты увидишь, как все изменится к лучшему.
– А я все больше начинаю сомневаться. Ты видел мое состояние, когда я упала в воду? Это называется панический приступ.
– Во-первых, тебе нужно набраться спокойствия. И терпения. Ты получала какие-нибудь консультации?
Она покачала головой:
– Я никому об этом не рассказывала, кроме Трисии. И тебя.
– Но почему?
– Не знаю. Наверное, потому, что для меня это унизительно, стыдно. Я уже плавала в бассейне, но любой естественный водоем, не говоря уже о море, вызывает у меня безотчетный страх. Мне казалось, что я избавлюсь от этого в самое ближайшее время. А приехав сюда, поняла, что моя болезнь гораздо серьезнее, чем я думала.
Консидайн посмотрел ей в глаза:
– Тебе нельзя оставаться одной. Где твои родные?
– Моя мать умерла. – Голос Ианты дрогнул, она кашлянула и произнесла более уверенно: – Отец женился, и у него другая семья. В любом случае мне никто не нужен – чем они могут мне помочь? – Их глаза встретились, и Ианта слегка улыбнулась. – Сегодня, можно сказать, я сделала первый шаг: находилась в воде целую секунду и со мной даже не случилась истерика!
– Я видел, чего это тебе стоило. Необходимо, чтобы рядом с тобой находился помощник, это нельзя делать в одиночку, полагаясь только на свою силу воли. Неужели нет никого, кто мог бы приехать сюда и побыть с тобой, скажем Трисия? Кажется, это твоя подруга?
– Она замужем, у нее двое детей и полным-полно хлопот. – Ианта поднялась со скамейки. – Извини, я чувствую себя совершенно разбитой.
– Тогда тебе не мешает хорошенько выспаться.
Они направились к коттеджу.
– Извини меня, – повторила Ианта.
– За что? За то, что ты пытаешься ступить в воду независимо от того, чего тебе это стоит – морально и физически? Наверное, это со стороны может показаться смешным и глупым, но на самом деле достойно восхищения. Если тебе нужна какая-нибудь помощь, я могу остаться с тобой.
– Нет, мне ничего не нужно.
– Тогда обещай, что пока воздержишься от попыток войти в воду.
– Ладно, – согласилась Ианта. Не понимая, какое Алекс имеет право давать ей указания и почему она подчиняется им, она добавила: – О, если б такая попытка оказалась удачной!
Консидайн проследил за тем, чтобы Ианта заперла дверь, и только после этого вернулся к своей машине.
Когда он уехал, Ианта побрела в спальню, легла на узкую кровать и, завернувшись в покрывало, почти тотчас уснула.
Ей снились дельфины, ангелы океанов, ласковые и загадочные, с глазами цвета морской волны, и Ианта боялась закричать во сне, так как знала, что сейчас произойдет. Однако на этот раз картина изменилась: один из дельфинов превратился в морского принца. Он обнял ее, увлекая в морские глубины. Если она пугалась огромных рыб или пускающих пузыри раковин, он весело хохотал над ней. Его взгляд приковывал к себе еще сильнее, чем его объятия. Ианта больше не сопротивлялась, и они погружались все глубже и глубже…
Оба были нагие, и Ианту охватила приятная дрожь, когда они поплыли навстречу стремительному потоку водных масс, горячему и нежному, как шелк. Объятия принца становились все более соблазнительными, поцелуи – более горячими, а смуглая кожа – более нежной…
Проснувшись, Ианта сладко потянулась, и утренняя прохлада коснулась ее рук. Она сразу поняла значение своего сна. Однако ей уже давно не приходилось видеть подобные сны, так же как и не приходилось встречать мужчину, способного целиком овладеть ее душой, хотя ей был знаком эффект «узнавания в толпе», это внезапное откровение сексуального выбора.
Алекс не выказывал никаких признаков взаимности. Может, она их просто не распознала? По неизменно обаятельному, но суровому выражению его лица невозможно было угадать чувства или мысли. Да и сама она тщательно скрывала свои эмоции, а его кажущееся безразличие разве не являлось отражением ее собственной холодности?