– Конечно, ничего нет. Особенно если Земной дом так дорожит этой ложью, что прячет ее здесь.
Чоя повернулся к нему, и его глаза затвердели.
– Ты не знаешь, что значит лишиться бахдара, никогда больше не летать и ждать мучительной, долгой смерти!
– А ты не знаешь, что значит даже не попробовать всего этого! – настаивал на своем Рэнд.
Его слова были встречены молчанием. Палатон понемногу успокоился.
– Ты прав, – заметил он. – Я действительно не имею представления об этом, – он оглядел огромную пещеру. – Хотя здесь достаточно мудрости, чтобы научить нас обоих. И если она здесь спрятана, то и моему Дому есть чем поделиться со мной. Пойдем, надо спешить.
Палатон быстро зашагал по проходу между полками, уверенно выбирая путь на поворотах и перекрестках, как будто чувствовал дорогу инстинктивно. Рэнд прибавил шагу, чтобы не отставать. Его нога заныла, напоминая, что к такой быстрой ходьбе он еще не готов. Потирая бедро, он ковылял следом за Палатоном, не рискуя остановиться.
Внезапно Палатон замер перед небольшой затененной нишей.
– Что это? – спросил Рэнд.
– Пламя, вырезанное на камне – стилизованный символ дома. Четвертого Дома.
– Я думал, их всего три.
Несмотря на необходимость срочно искать выход, ниша привлекла внимание Палатона, и он шагнул к ней.
– Так и есть. Мало кто знает, что существовал четвертый Дом, уничтоженный на заре нашей технической цивилизации. Мне говорили об этом, но я не знал, стоит ли верить… а теперь Земной дом дал мне доказательство. Неужели они на что-то надеялись, желая убить меня? Неужели предвидели, что я открою эту тайну? – Оказавшись внутри ниши, заставленной книжными шкафами и столами, Палатон выпрямился, разглядывая символ. – Пламя из пепла… моя мать знала об этом. Во дворцовой галерее висит ее гобелен – когда-нибудь я покажу его тебе, если смогу. Она была настоящей мастерицей и воспроизвела этот символ, никогда не видев его… – Палатон открыл ящик стола и пробежался по папкам, читая надписи на них с такой скоростью, что Рэнд не успевал следить за ним. Здесь был только текст – никаких рисунков.
Палатон закрыл ящик. Обернувшись налево, он открыл другой деревянный стол – простой, но изящный. Палатон провел пальцем по документам внутри одного из ящиков, бегло просматривая их заголовки.
– Смотри, – позвал он Рэнда, – это настолько древние манускрипты, что они могли бы рассыпаться в прах от малейшего прикосновения. Но их сохранили – вместе с остальными. Слушай: «Корень, который дал жизнь всем нам, поразила тяжкая болезнь, и мы должны обрубить его, дабы не дать загнить ветвям».
Рэнд заметил прозрачную пленку, покрывающую каждую страницу.
– Этот Дом был развращенным?
– Так считалось, – Палатон сунул рукопись в стол. – По-видимому, остальные три Дома объединились, чтобы уничтожить четвертый. Но что заставило их так поступить? – он продолжил просматривать папки, заинтересовался еще одной и вытащил ее. Внезапно его бормотание прервалось.
– Что там?
Палатон поднял голову.
– Ничего такого, что я мог бы объяснить тебе, – на его лице отразилась боль, и он закрыл папку. С явной досадой он продолжал: – Некоторые ответы, хотя и не все, вызывают мучительные вопросы. И земляне во многом повинны в этом. Чоя десятилетиями охотились за подобными свидетельствами, разыскивали их и уничтожали все, что только осталось от Огненного дома. Земной дом участвовал в этом, но тайно принимал тех, кого только мог отыскать, пытаясь с их помощью улучшить свой род. Самых чистокровных чоя, которых только можно было найти, они использовали в генетических экспериментах, – Палатон с отвращением сунул папку в ящик. – Я думал, мы уже давно отказались от подобных опытов.
– Может быть, благодаря им вы остались такими, какие есть сейчас? – предположил Рэнд.
– Возможно, – Палатон выпрямился. – Все эти сведения бесценны, но я не могу унести с собой ни малейшей их частицы, – он остановился. Крошечный белый треугольник бумаги виднелся на столе сбоку. Подойдя к столу, Палатон открыл картотеку. Папку, которую он только что держал в руках, просматривали совсем недавно.
Рэнд уловил звук, от которого по его телу побежали мурашки страха. Он резко обернулся, насторожившись.
– Палатон…
– Слышу, – он помедлил. – Это для меня.
– Что?
Палатон взглянул на него с усмешкой.
– Это мой смертный приговор, – аккуратно вырвав лист в одной из папок, он спрятал его под одежду. – Иногда документы могут принести огромную пользу, – он захлопнул папку и положил ее на место. – Подобно любой хорошей философии, они ставят больше вопросов, чем дают ответов. Теперь у меня есть имя, – выпрямившись, он на мгновение задумался, и его глаза озарила какая-то догадка. – Как думаешь, ты сможешь бежать?
Кости Рэнда ныли. Легкие обжигала соль, слабо перемещающаяся в воздухе, но он твердо ответил:
– У меня открылось второе дыхание. Куда бежать?
Палатон указал направление. Рэнд сорвался с места, слыша рядом топот ног чоя. По туннелю загрохотало эхо. Рэнд мельком подумал, что сейчас они несутся, как табун мустангов в прерии. Он сдерживал дыхание, пока они не достигли внезапного расширения туннеля и выхода из него, ослепившего их солнечным светом и оглушительными криками преследователей, только что заметивших их. Палатон, не замедляя бега, свернул в сторону. Им следовало обогнуть гору, и тогда они были бы на свободе. Но эта мысль не пришла к нему. Рэнд пригнул голову и помчался за ним.
Руфин ждала их на трапе, глиссер был готов к вылету. Трап задрожал от их быстрых шагов. Рэнд споткнулся, но Палатон подхватил его и втолкнул внутрь. На взлетную полосу легли лиловые тени.
– Хорошо, что тезару не положено покидать свой глиссер, – заметила Руфин. – Мне пришлось отбиваться от непрошенных гостей. Меня не слишком удивил такой прием, но, похоже, они решили проводить вас прямо в преисподнюю.
Палатон с трудом перевел дыхание.
– Скорее улетай отсюда… пока они не решили… сбить нас.
– Пристегнитесь, – решительно скомандовала Руфин, закрыла люк и поспешила в кабину.
Палатон оглянулся, и увидел, что Рэнд буквально ползет к креслу. Лицо мальчика было серовато-бледным. Палатон помог ему встать.
Глиссер сорвался с места неожиданно. Рэнд повалился в кресло, позволив Палатону пристегнуть его.
– С тобой все в порядке?
Рэнд кивнул, слишком усталый, чтобы говорить.
– Вряд ли такой цвет лица обычен для людей.
Разжав спекшиеся губы, Рэнд заметил:
– Только для мертвых, – и закашлялся.
Разыскав флягу с холодным напитком, Палатон протянул ее Рэнду.
– Знаешь, если для тебя это имеет какое-нибудь значение, я поражен твоей выносливостью.
Рэнд осушил флягу одним глотком.
– Для меня это много значит, – пробормотал он и обмяк в кресле.
Палатон посмотрел в иллюминатор.
– Воображаю, как мы поразили и их: мы обогнули гору быстрее, чем они успели пройти через храм и перехватить нас, – он пошарил рукой под рубашкой, бумага захрустела. – Но вряд ли нам еще когда-нибудь придется так бегать.
– Вот и хорошо, – Рэнд приложил холодную флягу ко лбу, его грудь еще тяжело вздымалась от судорожного дыхания.
Глиссер быстро набрал скорость, оторвался от земли и устремился в небо. Руфин издала вопль явного торжества.
Палатон сухо заметил:
– Похоже, мы наконец-то оторвались от них, – и откинулся на спинку кресла.
Глава 23
На Чаролон надвигался летний вечер – до наступления темноты оставалось еще несколько часов, но сумерки мало-помалу сгущались. Чирек пробирался между подвыпившими простолюдинами по движущейся дорожке. Днем ее не включали – солнечные батареи города уже давно были истощены, отдавая всю энергию на поддержание работы охладительных систем, и ни у кого из нынешних чоя не хватало психических способностей заставить ленту двигаться.