Наверх носилки затаскивали долго… Просто поднять их на верёвках не получалось, потому что они стукались о склон и всё время норовили перевернуться, свалив раненых вниз. И если четверо пострадавших никак этим фактом не возмущались, то вот один — Касса — оставался в сознании и так нас материл, что уши сворачивались в трубочку.
В итоге пришлось больных приматывать к носилкам — и поднимать всю конструкцию вертикально, надеясь, что никто не выскользнет из обмотки и не отправится на перерождение, приложившись о землю. Была ещё идея сделать выносной кран из тройки брёвен, и с его помощью совершить подъём, но весь энтузиазм механизаторов сдуло шквалом, смыло струями ливня и заглушило раскатами грома. Нефиг умничать перед грозой!..
Естественно, что все, кто не занимался растапливанием очага в срубе, промокли до нитки, извазюкались в грязи и сильно расстроились. Впрочем, всю грязь с нас смыло, пока мы добирались до спасительной двери — хоть на мытье время сэкономили! Ливень хлестал струями похлеще душа, имитирующего тропические дожди. На этот раз природа разгулялась не на шутку… К нашему удивлению, залатанная крыша с честью выдержала новый удар, так что хотя бы утонуть спящими в деревянном бассейне нам теперь не грозило.
Перебинтовав раненых и уложив их рядком, остальные члены отряда разбрелись по своим лежанкам, собираясь отдохнуть. Я быстро назначил дежурных, а сам принялся чистить одежду и оружие пучками травы. Из всех пострадавших в себя пришла только Мадна, да и то ближе к вечеру. Двое бойцов лежали, исполосованные не меньше Борборыча, и спали. И наш тактик тоже очень крепко спал. Вот это как раз было хорошо — хотя бы быстрее поправятся.
Так мы и досидели до вечера. Дождь не утихал, зато и бронемишка пока не приходил — тоже, небось, раны зализывал. Но чем дальше, тем яснее я понимал — он ещё за нами вернётся. Не забыл он нас и не простил… И ведь мы пока ещё даже не нашли олово — а его надо будет как-то собрать. Спать я отправился рано — делать было всё равно решительно нечего. И так и уснул под шорох ливня по крыше и треск дров в очаге…
Глава 4. Оловодобытчики
День сотый!
Вы продержались девяносто девять дней!
— Однако круглая дата! — проговорил Борборыч, заметив, что я проснулся. Наш тактик устроился у очага. При неосторожных движениях он морщился, и его рука сама собой дёргалась к груди, но выглядел Борборыч явно бодрее, чем вечером.
Было ещё темно. Ливень уже прекратился, но какая-то мелкая морось всё ещё шуршала по крыше.
— Как хреновое самочувствие? — спросил я.
— Как хреновое! — согласился Борборыч. — Чем всё закончилось?
— Мы прогнали бронемишку хоровыми воплями, но не добили… — признался я. — А вот теперь я думаю, что, наверно, зря не добили…
— Точно зря! Он уже приходил в расстроенных чувствах… — кивнул Борборыч в сторону выхода. — Жаловался на жизнь.
— А должен был нас бояться! — вздохнул я.
— Это так не работает… — проговорил наш рейд-лидер. — Если хотите, чтобы он вас боялся, ходите толпой и ревите. Или надо добивать!
— Добить его, пока он не на спине — без шансов… — покачал я головой. — Там запас в сто двадцать тысяч жизней, и общий урон срезается процентов на восемьдесят. Либо мы его перевернём и зачешем ему пузико до смерти, либо он нас порвёт на лоскутки и запчасти.
— Понятно… — Борборыч кивнул. — Значит, надо делать ловушку. И выманивать его ночью. Что он с нами такое сделал днём?
— Я бы сказал, что загипнотизировал, — предположил я. — Но ведь не гипнотизировал…
— Нет… Просто как-то сразу взял и подчинил… — согласился Борборыч.
Мы ещё немного посидели молча. Я пытался принять новый факт в картине мира. Наконец, рейд-лидер улыбнулся и снова заговорил.
— А ты знаешь, всё не так страшно! Можем его переворачивать, сколько душе угодно. И ведь устройство нужно совсем простое!
— Давай, излагай! — предложил я.
— Всё, что нам нужно — это большой рычаг и рогатина. Рогатину привязываем к середине рычага. Встал он на ноги — просовываем рычаг под пузо, упираем рогатину в землю, рывок — и он снова на спине!
— Да, вот только его сначала надо остановить! — напомнил я. — Пока он носится, прикрывшись бронёй, мишка нас раскидывает как пушинки.