В самом деле, отправителей таких писем можно разделить на две категории.
Одна — просто любопытные; под предлогом интереса к моей скромной персоне они хотят знать массу вещей, которые их не касаются, предъявляют претензию вламываться в мое жилище и разгуливать по моей душе, как по публичному месту.
Тут проблем не возникает: такие письма я сжигаю, и весь сказ. Но с другой категорией подобных посланий дело обстоит совсем иначе.
Эти письма, куда более многочисленные, приходят от людей, тревожимых благодатью, сражающихся с собою, призывающих и в то же время отталкивающих обращение к вере; нередко они присылаются и страждущими матерями, желающих получить в болезни или дурном поведении своих детей молитвенную помощь от монашествующих.
И все они просят меня откровенно сказать, существует ли на самом деле описанное мной аббатство, и если да, то помочь завязать сношения с ним; все желают, чтобы я упросил брата Симеона — ежели только я его не выдумал и ежели он действительно святой, как я это описал, а силой своей молитвы заступил за них.
И тут мое положение становится гораздо хуже. Не имея мочи отказать таким просьбам, я в конце концов пишу два послания: одно отправителю письма, пришедшего мне, другое в монастырь; иногда, если что-то надо уточнить или получить более подробные сведения, приходится писать и больше. А мне, повторяю, такая всепоглощающая роль усидчивого посредника между монахами и мирянами, совершенно не дает работать.
Как же быть, чтобы удовлетворить людей и не слишком погрешить против совести? Я нашел только один способ: ответить здесь всем добрым людям на все, раз и навсегда.
В общем, вопросы, которые мне обыкновенно задают, сводятся к следующим:
«Мы искали в перечне траппистских обителей Нотр-Дам де л’Атр и не нашли; нет его и в монастырских ежегодниках; итак, не выдумали ли вы его?»
И другой:
«Вымышленное ли лицо брат Симеон, а если вы писали его с натуры, то не приукрашен ли он, не канонизирован ли, так сказать, ради целей вашей книги?»
Ныне шум вокруг «На пути» унялся, и я могу не придерживаться всегда соблюдавшейся мной прежде скрытности насчет обители, где жил Дюрталь. Итак, сообщаю:
Обитель Нотр-Дам де л’Атр на самом деле называется Нотр-Дам д’Иньи и находится в департаменте Марна близ Фима.
Приведенные мной описания точны, сообщенные сведения об образе жизни в этом монастыре доподлинны, написанные мною портреты монахов списаны с реальных людей. Из соображений приличия я переменил лишь имена.
Скажу еще, что история Нотр-Дам де л’Атр, о которой рассказано в четвертой главе второй части, по всем пунктам относится к Иньи.
Аббатство действительно было основано в 1127 году святым Бернардом, имело во главе истинных святых, таких, как блаженный Гумберт, блаженный Геррик, мощи которого хранятся в раке под алтарем, необычайный Петр Одноглазый, почитавшийся Людовиком VII.
Как и все сестры обители, она хирела при коммендатариях[21], погибла при Революции; воскресла она в 1875 году. В этом году тщанием кардинала-архиепископа Реймсского маленькая колония цистерцианцев из монастыря Святой Марии в пустыне вновь населила древнее аббатство святого Бернарда и скрепила молитвенную связь, разорванную смутой.
Что же до брата Симеона, я сделал его простой и честный портрет без прикрас, фотографию без ретуши. Я ничего, как на это подчас намекают, не выпячивал, ничего не преувеличивал в интересах своего дела. Я написал его натуралистическим методом, таким, каков он есть — святым!
Я думаю об этом человеколюбивом и боголюбивом человеке, которого как раз на днях опять видел. Теперь он так стар, что больше не может ходить за своими любимыми свинками. Его определили чистить овощи на кухне, но отец настоятель благословил его навещать прежних питомцев, и те не остались неблагодарными: когда брат Симеон подходит к хлевам, они встают на дыбы с радостным кличем.
Он же улыбается своей безмятежной улыбкой, пару минут хрюкает с ними и возвращается в благотворную немоту монастыря. Но когда, по иным случаям, высшие разрешают его от обета молчания, этот избранный муж дает нам краткие наставления.
Приведу наудачу одно.
Однажды отец настоятель попросил его помолиться за некоего больного. Он ответил: «Молитвы из послушания имеют больше всего силы, так что прошу вас, высокопреподобный отец мой, скажите, какие мне именно молитвы читать». «Что ж, прочтите три раза Отче наш и три раза Богородицу».
Старец покачал головой, а на вопрос несколько удивленного аббата пояснил, что его смущает: «Довольно и Отче наш и Богородицу прочесть по разу, но как следует, от всего сердца, а больше будет уже маловерие».