Предупредив штаб батальона, что рота начинает пристрелку оружия, а не ведет бой, мы вскоре начали стрелять по мишеням. Постепенно бойцы вошли в раж и расколошматили все ящики в щепки. Я пристрелял свой автомат, а потом на правах командира попробовал пострелять и из пулемета. Но увлекательное занятие прервал посыльный из штаба полка, приехавший на повозке. Капитан срочно вызывал меня к себе, чтобы познакомить с новым комдивом. Я уселся на козлы рядом с посыльным и, трясясь на кочках, наша колымага через пятнадцать минут доставила меня к знакомому подвалу.
В штабе уже толпилось много народа, но как только я вошел внутрь, адъютант сразу же подвел меня к командующему, сидевшему за столом с разложенной картой. Командир дивизии оказался высоким, подтянутым мужчиной лет пятидесяти, с орденом Боевого Красного Знамени. Его взгляд был полон уверенности и заражал всех своим оптимизмом. Надо признать, что после разгрома превосходящих сил противника на нашем участке фронта все основания для оптимизма у нас имелись. Сам комдив тоже недавно внес свой вклад в пусть маленькую, но все-таки победу.
Наступление советских войск под Ельней, в котором участвовал Кончиц, правда, не привело к выполнению главной задачи – перерезать коммуникации 2-й танковой группы Гудериана. Но все-таки оно показало, что при более-менее хорошей организации наступать мы можем. Вполне вероятно, что если бы с Ельнинского направления не сняли самые лучшие дивизии и не отозвали Жукова, то успехи могли быть более значительными. Нет, я прекрасно понимаю, что три дивизии погоды не сделали бы, и что будущие выдающиеся военачальники Конев, Жуков и многие другие в 1941-м еще не были такими опытными, какими станут через два-три года. Опыта наступления не имелось также ни у командиров среднего звена, ни у младшего комсостава. В конце концов, немцы просто перебросили бы войска с соседних участков фронта, но не дали бы перерезать дорогу Смоленск—Рославль.
В военном отношении освобождение крошечного участка земли двадцать на двадцать километров было незначительным, но в моральном плане разгром врага в хорошо укрепленном Ельнинском выступе было большой победой.
– Вот это и есть Соколов, о котором вам столько рассказывали, – представил меня капитан Козлов новому комдиву.
Пока я соображал, как правильно обратиться к командующему – комдив или комбриг, он сам с юношеской легкостью вскочил с табуретки и стал трясти мою руку.
– Ну, Соколов, молодец. Я напишу на тебя представление на Героя Советского Союза.
Мы с комполка переглянулись. Очевидно, у него появились те же мысли, что и у меня, потому что он тут же возразил.
– Нет, Николай Иванович, на Героя не надо. Достаточно ордена, и лучше Красного Знамени, чем Ленина. Чем выше награда, тем больше вероятность, что наградной лист в Верховном Совете не утвердят, а «Знаменем» уполномочен награждать командующий фронта.
– Ладно, напишу ходатайство на «Знамя» и сегодня же отправлю в штаб фронта. Я тоже слышал, что представления на Героя долго рассматривают и дают далеко не всем.
– Это после финской войны ввели новый порядок, – опять решил я продемонстрировать свою эрудированность. – Тогда один ушлый журналюга написал статью, где расписал свои же якобы совершенные подвиги. Ему дали звание Героя. Конечно, махинацию скоро раскрыли и жулика поставили к стенке. Но с тех пор всех, кого представляют к высшему званию, тщательно и долго проверяют.
Все присутствующие как-то странно на меня посмотрели, а я мысленно отругал себя за беспечность. Находясь в прошлом, надо обдумывать каждое слово, а я ляпаю все, что в голову придет.
Похвалив еще несколько отличившихся командиров, комдив отправился осматривать позиции других полков, не забыв пообещать утвердить все наградные списки, которые мы напишем.
Вернувшись в свою роту, я вместе со Свиридовым начал проводить полную инвентаризацию имевшихся у нас боеприпасов. Привычным делом старшина занимался с удовольствием. Мы пересчитывали и откладывали отдельно ящики с девятимиллиметровыми патронами под немецкие автоматы и пистолеты, патроны калибра 7,92 и 7,62 миллиметров. Трофейных карабинов у нас имелось достаточно, чтобы вооружить роту полного состава, поэтому большую часть винтовок мы решили законсервировать и отправить на склад полка. Группа бойцов под руководством Стрелина тщательно чистила оружие и покрывала карабины толстым слоем смазки.