— Ты, — не стал спорить тот, — но и мои денежки тоже были вложены! Одна только рыбацкая шхуна сколько стоит?
— Ну и сколько, самый хитрый и самый чёрный из вашего племени Лисов?
— Сколько? Да уж побольше, чем двести талеров, — разозлился Вилли.
Меня уже этот разговор стал откровенно злить, и я не выдержал.
— Сколько можно делиться и считать чужие деньги, я не меньше вашего вложил в это дело. До встречи с вами я имел четыреста честно заработанных реалов. А что сейчас? А сейчас у меня и сотни не осталось, а это у меня были последние деньги, и взять мне их будет больше неоткуда, а мне ещё до Испании добраться надо. Да и вообще, вы нормальные люди? Нас, может быть, через пару минут пристрелят или располовинят, а вы всё о деньгах, да о долгах, не надоело?
Оба чёрных копателя, или искателя, даже приостановились, не ожидая от меня такой суровой отповеди.
— Вижу, достойного ты выбрал себе компаньона, даром, что молодой, да зелёный, а c рассудительностью у него получше будет, чем у нас двоих, да и не жадный, видать. Такие нам нужны, да, Армандо?
Тот только кивнул и, пожав плечами в знак согласия со справедливыми словами в свой адрес, направился дальше, следуя вглубь небольшого острова. Остров от силы имел километр в поперечнике и состоял, как уже и упоминалось, сплошь из отдельных скал.
Через несколько минут мы подошли к скале, возвышающейся над островом. У её подножия чернел небольшой вход, видимо, расчищенный ещё людьми, которые раньше были здесь и зиявший чёрной дырой в земле скалистого островка.
Корни двух кривых сосен свисали сверху, имитируя зубы оскаленной пасти неведомого зверя, или чего похуже.
— Ну что, лезем? — обратился ко всем Вилли, — и кто первый?
— Ты! — безапелляционно сказал Армандо.
— Это почему это?! — возмутился тот.
— Самые хитрожопые всегда впереди!
— Э нет, Армандо, самые хитро мудрые всегда идут позади… Мне слава ни к чему! Мне бы спокойно зажить где-нибудь, да прикупить себе таверну в небольшом порту, в той же Португалии, например, и жить себе спокойно, да денежки зарабатывать. А не ходить на Богом проклятом острове, в поисках приключений на свою отдельно взятую задницу. В мои-то годы уже надо поберечь её. Она у меня, конечно, большая! Но на все приключения её не хватит…
— Вот оно как, Вилли… Оказывается, тебе больше всех дороже твоя задница?
— Ну, как тебе сказать, Пёс, давай лучше ты первый. Ты сильный, умный, тебе и цвайхандер в руки!
— Тут ты не угадал, Лис, со цвайхандером мне не с руки лезть внутрь этой дыры, там не развернёшься. Я больше простор люблю, чтобы можно было размахнуться, как следует, да рассечь врага надвое, или порубить на отдельные куски. Ноги, руки, голова, всё одно, какая будет рубка моя.
Слушая их перебранку, я сознавал, что в пещеру первым придётся залезть мне. Специально или нет, но меня подталкивали на необоснованный риск. Дыра узкая, страшная, а я уже как бы сделал то дело, для чего меня брали, ведь мы доплыли до этого острова.
А раз так, то я могу и уходить. Я задумался, были ли у моих родителей родственники среди испанских мавров. Поиск в памяти прежнего обладателя тела ничего не дал. Ну да ладно, итак понятно, что я не мавр, а потому и уходить мне не надо. Придётся лезть в эту дыру. Прости мя, Господи, за нехорошие ассоциации этого места c другим местом.
— Доставай «светляк», Армандо, видишь, Филин уже созрел! Он уже знает, что порвёт этих «тритонов», как сова лесную мышь. Цап, и они уже у него на сабле. Да, Эрнандо?
Я только зло сплюнул и вопросительно посмотрел на Локка. Пошарив в карманах парусиновой куртки, он достал небольшой круглый и плоский предмет, и, прошептав над ним неизвестное мне слово, заставил вспыхнуть белым устойчивым светом.
— Давай закрепим светляк тебе на лбу. И тебе будет всё хорошо видно, и враги твои будут ослеплены им. Что бы там не пряталось в темноте, света оно явно будет бояться. А этот артефакт сделали монахи-цистерцианцы. Он и против нечисти может действовать, а не только против обычной тьмы и зверей.
И, закрепив светляк мне на лоб, с помощью липкой смолы, Локк подтолкнул меня к зияющей чернотой дыре. Иди, мол, дерзай… юноша.
Обреченно вздохнув и достав мизерикордию, я полез в дыру, осторожно цепляясь за свисающие корни сосен и пытаясь прощупать почву под ногами. Крак, и часть земли, вместе с мелкими камешками, резко полетела вниз, спустив меня словно на лифте, на дно неглубокой пещеры.
Яркий свет светляка осветил чистые своды полукруглого помещения, покрытого разноцветными росписями незнакомых символов и геометрических фигур. Эти символы больше напоминали мне буквы древнего языка, или руны. Их я не знал, а спустившиеся следом за мной Армандо и Вилли, осмотрев их, только пожали плечами. Они тоже никогда не видели ничего подобного. Уже все вместе мы пошли дальше, осторожно ступая по полу пещеры.