— Они — товарищи и союзники, не куклы на ниточках, — на этот раз в голосе Древнего появилось едва различимое раздражение. — И я надеюсь, что ты приехала для того, чтобы передать послание Лория, а не оскорблять нас.
Красавица фыркнула, презрительно наморщив носик, и пренебрежительно махнула рукой, отчего плащ ее зашелестел.
— Давай не будем тратить время на все эти дипломатические экивоки.
Она сделал шаг вперед, Изегрим вскочил, по-звериному ощерившись и заворчав, а в его правой руке блеснул кинжал с бирюзовым камнем.
— Песик, не лай, ты все равно не укусишь меня без разрешения своего хозяина, а он слишком благороден для того, чтобы подобный приказ отдать. Всегда был таким, за что и поплатился. — Демонстративно не обращая на Охотника никакого внимания, проговорила Швея. — А ведь я тебя в свое время предупреждала: "придуши этого гаденыша, слишком уж сальными глазками он смотрит на Мию".
Корвус сделал Изегриму жест и тот вновь уселся на место, не сводя напряженного взгляда с вошедшей, напряженный, точно сжатая пружина.
А посол Аэтернума замерла перед самым столом, с интересом обводя взглядом окружающих.
— Госпожа Орелия, господин Ридгар. Признаю честно, ваш внешний вид поражает. Если от святой я ожидала непрерывной работы за пределами возможного, то что же случилось с вами? Вы, говоря начистоту, похожи на живого мертвеца даже больше, чем обычно, а это, признаюсь, сомнительное достижение.
— А ты не получала письма Катержины? — чуть насмешливо поинтересовался Кающийся. — И, может, прекратишь уже? Я знаю, как ты любишь выводить людей из себя, но у нас тут серьезное собрание, если ты еще не заметила.
Аматера буквально расцвела.
— Ну вы же знаете, что это так весело… Играть с теми, кто злится в ответ на невинные подначки.
Древний покачал головой.
— Все-таки Неназываемый дурно повлиял на тебя.
— Как и на нас всех, — враз растеряв всю напускную веселость отозвалась та. — Мы все стали чудовищами из-за него. Впрочем, многие были ими куда раньше. Но вы правы, господин Ридгар, и я прошу вас и госпожу Орелию простить мою несдержанность. Соблазн был слишком велик.
— Прощаю, — со вздохом ответил Ридгар. — Но знай, Диана не одобрила бы твоего поведения.
Аматера дернулась, как от удара и ее изумрудные глаза полыхнули ненавистью.
— Ага. Не нравится, значит, — удовлетворенно улыбнулся Кающийся. — Будем считать, что на этом мы закончили с обоюдными оскорблениями и перейдем к делу.
— Это было нечестно, — Древняя, точно маленький ребенок, рассерженно топнула ножкой по полу.
Ридгар в ответ на это лишь пожал плечами и кивнул в сторону Корвуса.
— Хорошо, хорошо, — буркнула Аматера.
Ее рука исчезла в недрах странного лоскутного плаща и спустя мгновение появилась вновь, но на этот раз — не пустая. Натруженные — словно у крестьянки, а не у аристократки, практически равной самому императору, — пальцы сжимали металлическую капсулу, запечатанную сургучом.
"И не только", — сразу поняла Игнис, взглянув на тонкую нитку, обвивавшую печать сверху. Магия нитей, прерогатива Швеи. Единственная и уникальная, неповторимая и не имевшая аналогов за всю письменную историю людских племен, населявших Интерсис.
Магия прекрасная и ужасная одновременно.
Аматеру не просто так называли Повелительницей Марионеток. Эта гениальная чародейка ловко манипулировала целыми армиями кукол, изготовленным либо ей самой, либо по ее заказу, и каждая такая кукла с легкостью могла убить опытного, закованного в броню воина. Собственно говоря, она и Лорий, по сути, лично управляли примерно половиной всей армии Аэтернума, водя в бой десятки тысяч неодушевленных существ.
К сожалению, на этом таланты Швеи не заканчивались. Ее марионеткой мог стать и обычный человек, контроль над телом которого чародейка была способна перехватить с такой же пугающей легкостью, как и Речная Королева. При этом Аматера не являлась менталисткой, она просто опутывала свою жертву незримыми нитями и заставляла делать то, что ей хочется. Ну, или не делать ничего, заставив с ужасом и болью наблюдать, как бездушные куклы режут тело на куски.
Как будто этого было мало, Аматера достаточно неплохо владела магией сковывания и, как поговаривали, была сноходцем, причем опытным.
Собственно говоря, знаменитый плащ Аматеры, представлял собой мощнейший артефакт четвертого уровня погружения и даже отец не знал всех его возможностей.
Иными словами, дворец Сентия посетила сама смерть. Конечно, Аматере было далеко до своей кошмарной наставницы Мойры, но та, к счастью, уже много веков никак не показывала себя, отчего многие считали ее мертвой. Отец, правда, к их числу не принадлежал. Он считал, что Мойра продолжает свою бесконечную войну с Алриком и не появится до тех пор, пока Непобедимый — также растворившийся в небытии сразу после Второй Войны Гнева — вновь не выйдет на свет.
А пальцы Вороньего Короля, меж тем, сомкнулись на цилиндре и коснулись печати.
С легким шипением та рассыпалась в прах, а нить, точно живая, соскользнула и, извиваясь, направилась к своей хозяйке, всосавшись в полу плаща.
Отец открутил колпачок капсулы и извлек аккуратно свернутый лист гербовой бумаги, заполненный письменами, выведенными каллиграфическим почерком. Осторожно развернув его, он внимательно изучил содержимое. Во время прочтения на лице чародея не дрогнул ни единый мускул, но Игнис видела, что подобное спокойствие дается ему лишь ценой неимоверных усилий.
Дочитав, он протянул послание Устину Вентису, который, несмотря на весь свой стоицизм не сумел сдержать длинного то ли выдоха, то ли стона, после чего передал документ соседу.
Обойдя стол — а все, кто за ним сидел, реагировали одинаково плохо, — лист, наконец, оказался в руках Игнис.
Та внимательно вчиталась в него и с трудом сдержала грубое ругательство, а внутри — в животе — все точно сковало холодом. Так жутко ей было только в самый первый день пленения Кайсой.
Аккуратные, точно на подбор, буквы, складывались в не менее аккуратные, но совершенно безжалостные слова:
Старый друг. Я получил послание Катержины и Орелии и верю им. Ни ты, ни Видящая, ни Святая не стали бы лгать. И потому мое сердце обливается кровью, когда я пишу эти строки.
Я долго, очень долго думал, но, наконец, пришел к заключению. Захват Дилириса твоим сторонником недопустим даже ввиду кошмарного вероломства со стороны Кэлисты Вентис и Кайсы Иссон. Я не знаю, что за безумную игру они затеяли, но обязательно выясню это и накажу каждую. Могу обещать тебе это.
Но сперва Дилирис должен быть очищен от твоих войск, а узурпатор Устин Вентис отправлен в изгнание в Волукрим. Это — мое условие и я не отступлю с него ни на шаг.
Если ты не желаешь войны столь же сильно, как и я, то смиришь свой гнев и отступишь.
Игнис передала бумагу отцу и прикрыла глаза.
Ее начала трясти мелкая дрожь.
Безусловно, тон послания был неформальным и дружеским — все-таки отца и Генерала связывало многое и в душе они остались все теми же приятелями-идеалистами, мечтавшими осчастливить человечество и покончить с войнами, но…
"Бросить союзников и отступить, да еще после того, что сотворили Вентисы и Иссоны, означает расписаться в своей слабости. Кто захочет вести дела с королем, который по первому требованию убегает, поджимая хвост, и оставляя на произвол судьбы доверившихся ему людей?" — подумала девушка.
Да, Лорий великодушно предлагал Устину Вентису — герцогу и принцу крови, а теперь еще и королю, помазанному на царствие митрополитом Сентийским, почетные условия. Безусловно, в Волукриме найдется достаточно земли и занятий для столь прославленного воина… Вот только как быть с остальными?