Тот же экскурсовод рассказывал: "Веду группу к стене плача, рядом батюшка с группой паломников, он говорит своим: "Вы к этой стене не подходите, ее построил поганый Ирод, убивший две тысячи православных младенцев". Спрашиваю у батюшки: "Откуда в Иерусалиме при Ироде взялись православные?" А батюшка мне уверенно отвечает: "Неверие в тебе говорит, креститься тебе надо"."
Очень показательная ситуация. Священник обвиняет в неверии человека, который не верит в его слова, то есть батюшка бестрепетно ставит знак равенства между содержанием веры и теми благоглупостями, которые сам изрекает. Как вы думаете, у того экскурсовода появилось желание креститься после встречи с неумным фанатиком? Не обидно ли за православных? Мы верим в Бога, мы безусловно верим Евангелиям, но мы не обязаны верить каждому слову очередного дурака в рясе.
А в Иерусалиме вообще очень сложно выработать взвешенное отношение к местной системе святынь. Вот мы идем по Виа Долороса. Путеводитель рассказывает нам о всех остановках на крестном пути Христа. Но мы прекрасно знаем, что планировка улиц Старого Города – это планировка Элии Капитолины. Ни одна из улиц современного Христу Иерусалима не сохранилась, и мы не имеем не малейшего представления о том, как проходили те улицы. Если бы нам чудесным образом стал известен настоящий крестный путь Христа, и мы решили бы по нему пройти, то пришлось бы идти поперек улиц и сквозь дома. Конечно, мы не станем кричать паломникам в уши о том, что их обманывают, что этот маршрут – позднейшая выдумка. Это было бы не только цинично, но и бессмысленно. Что таким образом можно добиться? Но вопрос еще в том, что мы сами чувствуем, проходя по Виа Долороса? Все же будет очень хорошо, если мы сможем подняться над фактом исторической недостоверности этого маршрута и настроим душу на глубокое переживание евангельских событий. Не надо прятаться от правды и не надо верить в то, чего нет и быть не может. Но надо понимать, что кроме голого факта есть еще и высшая правда. Если мы сможем провести свою душу через евангельское пространство, значит мы пройдем по самой настоящей Виа Долороса – это от нас зависит.
Вот мы у входа в кувуклию, в пещеру Гроба Господня. Откровенно говоря, я сильно сомневаюсь в том, что Господь был погребен именно здесь. Боюсь, что подлинное место захоронения Христа после стольких смут и разрушений оказалось забыто и утрачено навсегда. Но ведь не сомневаюсь же я в том, что именно сюда, на мраморную плиту Гроба Господня каждую Пасху сходит благодатный огонь. Значит, Господь благословил это место в качестве места поклонения, даже если это лишь символическое место. Постарайтесь умереть, когда заходите сюда. Постарайтесь воскреснуть, когда выходите. И вы побываете в подлинном Гробе Господнем.
Мы не должны отказываться от пути разума, но мы не должны превращать его в путь растлевающего и разлагающего душу скептицизма. Не надо верить в то, что противоречит объективному знанию. Но и молиться Факту, как Богу, тоже не надо.
В Иерусалиме почти нет настоящих святынь. Но почему же моя душа навсегда осталась в Иерусалиме? Да потому что там все-все-все настоящее. Мы молимся в крипте святой Елены. Обрела ли она Крест Господень? Разумеется, обрела, неужели это не ясно?
Чудеса ничего не значат
Помню, как лет 20 назад, в самом начале своего воцерковления, я любил готовить православные публикации старательно выискивая в духовной литературе самые поразительные факты самых невероятных чудес. Тут святой сошел с иконы и обратился к человеку. Там некий старец предсказал судьбу России на сто лет вперед. Там мертвый воскрес. Тут слепой увидел. Там человек окаменел. Тут камень заговорил. Как меня все это увлекало! Казалось, что узнав о таких поразительных фактах люди просто обязаны толпами ринуться в Церковь. Эти публикации действительно многим нравились, но помог ли я хоть одному человеку придти к вере? Вряд ли.
Однажды владыка Максимилиан в личной беседе сказал мне: «Знаете, Сергий, может быть, не стоит делать такого акцента на чудесах? Иногда люди приходят в Церковь и думают, что тут сплошные чудеса, они надеются, что попали в сказку, а ведь церковная жизнь – это прежде всего труд до седьмого пота».
Я тогда задумался, но, кажется, еще не был готов понять глубину слов владыки. А сейчас сам скажу: чудеса ни чего не значат. Конечно, нам известно множество самых настоящих чудес, они – часть нашей церковной реальности. Но если представить себе, что в православии не было бы ни каких чудес? Изменилось бы что-нибудь в нашем мировоззрении и мировосприятии? Нет, не изменилось бы ровным счетом ни чего. Мы точно так же остались бы православными и от нашей веры не убыло бы ни на грамм.