Одной из ключевых фигур Эдинбургской конференции был Дж. X. Олдэм. В последующие годы, когда мечты о всемирном успехе миссионерского движения отошли на задний план перед кошмарами кровавых войн, опустошивших Европу, Джо Олдэм, размышляя об уроках своего времени, пришел к выводу, что видение миссионерского успеха, вдохновившее Эдинбургскую конференцию, было глубоко ошибочным. В его словах прослеживается подлинно пророческая проницательность:
«По-моему, война научила нас проводить более четкое различие… между Христовой Церковью и тем, что мы привыкли называть христианской цивилизацией… Мы думали, что построили 'христианскую цивилизацию' и можем с гордостью предложить ее неверующему миру. Бог показывает нам, что эта цивилизация прогнила насквозь. В будущем нам следует быть более смиренными, более готовыми взять крест, следовать за Христом и терпеть Его поношение среди человеков» [19].
Джо Олдэм осознал, что христианство, приближенное к своим изначальным корням, должно иметь куда более критическое взаимодействие с культурой Запада, чем это было в XIX веке, и в этом случае оно неизбежно окажется уже не в центре этой культуры, а на новой и незнакомой территории — на обочине общества. Заново открывая для себя пророческое отношение к своей собственной культуре, христиане увидят, как постепенно оживает язык утраты и страдания, которым пронизан Новый Завет. Согласно его биографу, война убедила Дж. Олдэма в том, что понятие «христианской нации» несостоятельно, и хотя западное христианство продолжало посылать миссионеров по всему миру, оно «практически утратило доверие и нравственный авторитет, необходимые для этого предприятия» [20].
Понадобилось почти сто лет, чтобы эти выводы были признаны верными в плане того, как христиане должны взаимодействовать с современной западной культурой. На протяжении всего XX века большинство верующих в Европе и Северной Америке продолжали думать, что их культура вполне совместима с Евангелием, а потому является вполне благоприятной средой для следования за Христом. «Страдающая церковь» была где-то далеко, в Восточной Европе или в Китае, где властвовали нечестивые, безбожные политические системы; для христиан Великобритании или США евангельские слова о страдании и цене следования за Христом почти не имели практического значения. Более того, серьезное социологическое исследование американских церквей, проведенное в середине XX века, показало, что членство в церкви не требовало от людей принятия каких-то иных ценностей, идущих вразрез с доминантными ценностями всего общества, но, скорее, придавало «общепринятым ценностям усиленный и четко выраженный религиозный характер» [21]. Иными словами, в XX веке верующие продолжали думать, что их культура остается, в основе своей, «христианской»; факты, противоречащие этому убеждению, объяснялись изнутри господствующей парадигмы, и все утешались мыслью, что еще одно евангелизационное усилие или еще одно будущее «пробуждение» — и дела в церквях снова пойдут на лад. Реальность же была совсем иной, поскольку, получив «религиозную прививку», подавляющее большинство тогдашних прихожан «фактически потеряли всякую восприимчивость к реальному контакту с Евангелием» [22].
Только сейчас, когда церкви Европы седеют и пустеют, а общины Северной Америки начали замечать признаки массового отхода от христианского учения, реальность нашей ситуации становится вынужденно осознаваемой. Оглядываясь на XX век, западные христиане все чаще и чаще начинают говорить: «А мы надеялись было!..»
А мы надеялись было, что Великое поручение наконец-то будет исполнено.
19
Цитируется в книге Кита Клементса «Вера на переднем крае: биография Дж. X. Олдэма» (Clements, Keith, Faith on the Frontier: A Life of J. H. Oldham. Edin burgh: M&M Clark), 1999, стр. 140.
21
Питер Бергер, «Шум священных собраний» (Berger, Peter, The Noise of Solemn Assemblies, New York: Doubleday), 1961, стр. 41.