— Можно мне поцеловать тебя? — спросил я.
На миг в ее глазах вспыхнули искры, но она отрицательно покачала головой. Ее опиравшаяся на перила рука сжалась с такой силой, что побелели суставы. Я наклонился и поцеловал ей руку, но Tea оставалась безмолвной и недвижимой.
Назавтра я случайно встретил ее в магазине англоязычных книг. В то утро она была особенно привлекательна, приветливо болтала со мной и несколько раз коснулась рукой моего плеча.
— Почему мне нельзя видеть тебя не только случайно? Почему я должен ждать, пока мой кузен предложит отправиться на прогулку? Скажи, где тебя подождать… Приходи ко мне в гостиницу, а может быть, у тебя есть какая-нибудь подруга…
Tea рассеянно улыбнулась и сказала:
— Разве ты не ждешь приезда своей невесты?
— Я жду приезда своей невесты.
— И тебе требуется помощь, чтобы подсластить горечь ожидания…
— Прости, Tea, — проговорил я неспешно, хотя так и кипел от злости, — какую книгу ты ищешь? Может быть, я могу помочь?..
Вечером я стал расспрашивать о ней своего родственника, но тот лишь устало улыбался и понимающе кивал, как будто перед ним сидел взрослеющий мальчик.
— Римский воздух будоражит твою кровь, — заметил он.
— Обними она меня — и я, кажется, так и растаял бы на месте.
Мой родственник только рассмеялся в ответ.
— Я даже позвонить ей не могу. Она говорит, что не любит «таких звонков».
— В выходные откроется какая-то выставка, там ты сможешь ее встретить.
— Когда я сюда приехал, я думал, что увижу вас разок-другой, не более. Оказалось, вы настоящий друг…
— Время покажет, — ответил он.
На открытии выставки Tea вышла со мной во двор и сказала:
— Рим мешает мне, он давит на меня, связывает, пробуждает стыд и отчуждение. Поезжай куда-нибудь и позвони мне оттуда.
— И ты приедешь?
— Ну конечно, приеду, что за вопрос?
— Поцелуй меня.
— Теперь не время целоваться.
— Всякое время — время целоваться, — возразил я.
Она склонилась и поцеловала меня в кончик носа и в левую щеку.
Утром следующего дня я был в гостинице на берегу озера Тразимена и позвонил Tea. В ее голосе слышалось смущение. Я назвал отель и сообщил номер телефона и своей комнаты, хотя в том не было необходимости — отель был почти пуст.
— Я буду там вечером. Как ты себя чувствуешь?
Внезапное подозрение охватило меня, и я попросил ее повторить название отеля и мой телефонный номер. Воцарилось долгое молчание. Я снова сказал название гостиницы и заставил ее повторить номер, цифра за цифрой.
Не желая пахнуть рыбой и пивом, я отказался от заманчивых блюд местной кухни. Ограничился фруктами и плохим итальянским коньяком с красочной этикеткой, изображавшей дикаря.
В гостинице, кроме меня, не было почти никого. На журнальном столике в холле лежали газеты иезуитов с корреспонденциями о славных безбожниках Африки и Азии. Я сидел у себя, положив подушки на сиденье слишком низкого кресла, и, попивая «Веккиа романиа», просматривал прессу.
Мне было трудно усидеть на месте, но я боялся покидать номер на случай, если Tea решит позвонить и назначить встречу в другом месте или сообщит о прибытии на соседнюю железнодорожную станцию. Сидя на подушках в кресле, я час от часу делался все удрученнее. Подозрения мучили меня. Мысль о том, как она войдет в комнату, приводила в трепет. Я боялся отойти от телефона и не мог позволить себе напиться.
В конце концов, не в силах долее оставаться у себя в комнате, я спустился вниз. Вручив дежурному администратору сумму, равную дневной стоимости моего номера, я самым серьезным и старательным образом, используя все резервы своего итальянского, внушил ему, что, если мне позвонят, он должен позвать меня с берега пруда.
Когда я спустился к пруду, начал накрапывать дождь, мерный и довольно прохладный, возможно, предвещавший грозу.
Я разделся и вошел в воду. Поплавал с ребятишками, которые выглядели замерзшими и заброшенными. Проплавав с полчаса, не отводя глаз от берега, я вылез, дрожа от холода, и завернулся в гостиничное полотенце, слишком маленькое и истончившееся от стирок. Я отхлебнул «Веккиа романиа». Дежурный администратор помог мне подняться в номер и пустил горячую воду в ванной.
Как не похоже было это ожидание на ожидание Рути в Луке… Она предполагала приехать с первой электричкой. Я проснулся рано и вышел побродить по пустынным улицам. Все кафе еще были закрыты, лишь кое-где попадались дворники с длинными метлами. В поисках открытого кафе я набрел на церквушку, которую вчера не приметил. Когда я подошел, как раз выглянуло юное солнышко и осветило мозаику на церковном фасаде, которая вспыхнула и зажглась чудесным золотым огнем.