Тогда-то и прибыл из Виченцы в Цфат купец по имени Сирмонете. До него дошли слухи о Йосефе дела Рейна и возбудили его любопытство. Купец Сирмонете одевался богато, бороду носил холеную и аккуратно стриженную. Однажды он появился в жилище дела Рейна с такими словами:
— В этом городе нет человека, знакомого с нами обоими, поэтому дозволь мне отрекомендоваться самому. У меня на родине, в Виченце, мое имя знает всякий. Я кое-что слышал о тебе и пришел предложить взойти на мой корабль и вместе со мной пуститься в плавание.
Дела Рейна смотрел на тароватого купца и видел, что ногти у того ухоженные, крашенные розовым, на пальцах — перстни, к поясу приторочен клинок, усыпанный драгоценными каменьями, на шее — серебряная цепочка, одежды сшиты из пурпурного и черного шелка, а на ногах — башмаки, зашнурованные витыми ремешками.
«Отправлюсь-ка я с этим человеком. Может, удача улыбнется мне, и я встречу девочку Елену. Уж он-то слышал об островах счастья, а возможно, даже побывал на одном из них», — подумал дела Рейна, а вслух произнес:
— Как поживает любимый всеми капитан Колумб?
— Капитан Колумб? — изумился купец. — Да он умер почти полвека назад! Я и не знал, что звук его имени докатился даже до человека, погруженного в тайное учение.
— Полвека назад? — повторил дела Рейна и вдруг заподозрил, что купец — один из тех, кто послан шпионить за ним, если не сам Самаэль под видом торговца. — А знаком ли тебе в Виченце старик, зовущийся Натале Натали?
— Да, я видел его однажды. Как-то поутру его нашли в его комнате мертвым. С тех пор прошло три или четыре года.
Йосеф убедился, что купец говорит правду, и спросил:
— Так ли красива твоя страна, как о ней говорят?
— Присоединяйся ко мне и посмотришь своими глазами, — ответил купец.
— А чем я оплачу путешествие?
— Ты откроешь мне сокровенное, — ответил купец. — Мне скучно, жизнь моя лишена цели. Я богат, дети мои выросли, жена проводит время за игрой в карты, а обхаживать девиц у меня не хватает терпенья.
— Но что ты выгадаешь, узнав сокровенное? — спросил дела Рейна. Человек, которого удививил его интерес к Колумбу и который желал проникнуть в тайное учение, казался ему нелепым чудаком.
— Я завидую знающим сокровенное, — был ответ.
— А я, может быть, завидую всякому, кто не есть я сам, — скорбно заключил дела Рейна.
Он спустился с купцом в Яффо, там ждало их то самое венецианское судно, которое он видел много лет назад: лиловые паруса и медового цвета дерево, обрамлявшее окна.
Навстречу купцу вышел капитан, крупный и крепкий, красивый и хитрый, как лисица, с воровской сметливостью во взгляде, отпрыск одной из благородных венецианских фамилий. Купец Сирмонете проводил дела Рейна в отведенную ему просторную каюту, а слуги вынули из сундуков и шкатулок ковры и вазы, столовый прибор серебряной чеканки, пышные канделябры, часы, украшенные фигурками античных богов. Пассажиры радовались тому, что их посещение Святой Земли благополучно завершилось и они скоро вернутся домой с грузом памятных подарков и рассказов.
Большая компания путешественников, которые на две недели прибыли в Святую Землю, старалась сблизиться с одинокими паломниками и маленькими группками пассажиров, взошедшими на корабль в Яффском порту. Каждый с любопытством внимал рассказам попутчиков и старался получше их запомнить.
Йосеф дела Рейна с завистью вглядывался в пеструю толпу, заполнившую судно: рыцари и монахи, торговцы и калеки. На нижней палубе уселась, вытянув ноги, женщина с жесткими, как щетина, волосами и, глядя в круглое зеркальце, красила тонкие бледные губы, улыбаясь беззубым ртом. Вот она отхлебнула вина из бутылки и ногой попыталась разбудить спящего рядом мужчину, который раскинулся на спине и громко храпел. Даже ей завидовал дела Рейна, как завидовал и самому кораблю — этой огромной роскошной игрушке, и чайкам, и морю, и всему, что охватывал взор. «И мое желание увидеть Елену — тоже всего лишь зависть», — подумал он с горечью.
На третий день плавания купец спросил у Йосефа, когда он думает открыть перед ним сокровенное, и дела Рейна ответил: «Завтра». Но в ту ночь ему привиделся сон.
Во сне он увидел небольшую ложбину меж меловых гор, а на ней — развалины, из которых доносился собачий лай. Дела Рейна знал, что какое-то жуткое существо, лютый зверь или разбойник с большой дороги, бродит среди каменных обломков, подстерегает свою жертву и безжалостно ее губит. Тем не менее он гордо направился в эту ложбину, побуждаемый ненавистью, которую питал к кровожадному чудищу. Поблизости слышались вздохи, стенания и чавканье. Безоружный стоял он среди развалин, полагаясь на договор. Правда, этот договор заключил дела Рейна сам с собою, однако был убежден в том, что он записан на небесах и бережет его от власти злого чудища. Вдруг в кустах послышался шорох: это чудище шло за ним по следу. Обуянный внезапным страхом, дела Рейна пустился бежать; он плутал по извилистым узким тропкам, спускался в овраги и сухие колодцы, поднимался на отвесные склоны ложбины, бежал по бескрайним полям и темным аллеям с единственной мыслью — спастись, спастись во что бы то ни стало. Он чувствовал резь в легких и горький, солоноватый вкус во рту. Так, бегом, он добрался до каких-то руин, за которыми разглядел оконечность ложбины, и тут обнаружил, что спасается не один, что впереди него — и притом гораздо быстрее — бежит целая толпа.