Потом вымыл руки. Я слышал, как шуршит его одежда.
Я стоял в туалете и пытался справиться с дыханием, пот струился у меня по лицу. С каждой минутой приближалось время отлета. Люди Эйриша ничего не теряют, дожидаясь моего появления. Человек принялся насвистывать, потом подошел к моей кабинке и постучал. В щели под дверцей я видел черные военные ботинки и серые брюки.
— Гомес, ты здесь? — спросил человек по-испански.
Во время пребывания в Майами я научился говорить по-английски почти без акцента.
— Простите, Я не говорю по-испански, — откликнулся я.
Человек тут же переключился на английский; в отличие от безупречного испанского, его английский отличался легким арабским акцентом.
— Не видели ли вы моего друга Гомеса? Пожилой человек, примерно шестидесяти лет, седеющие волосы. Он из Панамы.
Он описывал меня.
— Нет, не видел. Только что сменился и был в грузовом доке, — сказал я и ошибся в произношении слова «грузовом». Слегка поежился.
— Спасибо, — ответил он и пошел к выходу. Остановился. — Вы мне очень помогли. Я бы хотел поблагодарить вашу администрацию. Как вы себя назвали?
Вопрос невежливый, и я подумал, что подлинный гринго послал бы его к дьяволу, но я сообщил ему первое же пришедшее в голову имя.
— Джонатан. Джонатан Ленгфорд. — Так звали безумного философа, которого я знавал в Майами. Он поучал, что все болезни человека объясняются недостатком рептилий в его диете.
Человек, казалось, колеблется.
— Спасибо, Джонатан, — сказал он и вышел из туалета.
Куском туалетной бумаги я вытер пот с лица и понял, что совершил большую ошибку: у Эйриша здесь по крайней мере двое, и я упустил возможность убить их. Им остается только пройти к кораблю и подождать, пока я сам попаду к Ним в руки. Теперь они, вероятно на пути к кораблю. Я снова перенес Тамару в сундук, подложил медицинскую сумку ей под голову. Подтащил багаж к выходу из туалета, проверил коридор и двинулся прочь от доков, от поджидающих меня людей Джафари, — назад, к аптеке.
У магазинов было несколько человек — достаточно, чтобы я чувствовал себя в безопасности. Я следил за их лицами и ногами. Серых брюк тут ни у кого не было. Никто не обращал на меня внимания.
В аптеке работал автомат, я сделал заказ и выложил все монеты, чеки и кредитные карточки. Потратил почти все, но омоложение купил. Остановился у терминала компьютера и запросил информацию о работе на Пекаре. Терминал сообщил, что мой будущий наниматель — корпорация «Мотоки», хорошая японская компания; место работы — Кимаи-но-Дзи на планете Пекарь. Я предъявил удостоверение и запросил работу фармаколога. Компьютер несколько минут изучал историю моей жизни и работы, потом ответил: «Вакансия, которую вы запрашиваете, заполнена; ваша квалификация подходит для другой вакансии. Хотите ли получить дополнительную информацию?»
Я был ошеломлен. Кто еще мог согласиться на место морфогенетического фармаколога на планете, где для него вообще нет работы? Но я знал, что теперь выдал свое местонахождение всякому, кто захочет узнать о нем. Мне необходимо улететь на этом корабле. Я набрал команду: «Назовите вторую вакансию».
Компьютер ответил рекламным объявлением: «Наемник. Частная армия, второго класса. Корпорации „Мотоки“ необходимы наемники для участия в разрешенной Объединенной Пехотой ограниченной военной операции. Наступательное оружие не разрешается. Кандидаты должны быть людьми (генетические усовершенствования не должны превышать уровень, необходимый для размножения вида), с минимальным киборгизированием (23,1% по шкале Белла, никакого встроенного оружия)».
Я был слишком удивлен, чтобы рассуждать логично. Набрал вопрос: «Подхожу ли я для этой вакансии?» Компьютер ответил, продемонстрировав документ о моей военной подготовке. Когда я был молод, каждый гватемалец — мужчина должен был три года провести на военной службе. Там я прошел курс «Отражение нападения путем вмешательства на расстоянии в защитные системы противника». Но время было мирное, и после учебного лагеря меня перевели на продовольственный склад, где я отпускал фрукты и овощи для салатов. Компьютер продемонстрировал выдержки из отличных характеристик, которые я получил во время обучения.
Разумеется, это нелепо. Я учился сорок лет назад, и к тому же в мирных условиях. Во время тренировок на нас было легкое защитное снаряжение, пользовались мы безвредными лазерами, на которые навешивали груз, чтобы они походили на тяжелое боевое оружие. Все напоминало игру, в которой проигравшие притворяются мертвыми. Да и вообще все, что может пригодиться в настоящем сражении, я позабыл. Так что моя подготовка ничуть не соответствует вакансии; тем не менее они как будто знают, что я не могу отказаться.
Компьютер оценивал мою подготовку баллами, и на экране появились данные. Компьютер указал, что я нахожусь на пределе допустимого возраста, но из-за медицинской подготовки и хорошего состояния здоровья я получил много дополнительных очков. Минимальное количество баллов для поступления — 80. Я набрал 82.
Меня все еще трясло после убийства Эйриша. Голова болела. Я понимал, что не могу быть наемником, не могу снова убивать, знал, что кто-нибудь поджидает меня на борту, поэтому решил уходить.
— Какая удача! — сказал человек за моей спиной.
Я обернулся к нему. Высокий, широкоплечий, с удивительно густыми черными волосами, почти как у животного. Широкий нос и скулы индейца. Босой, брюки сшиты из выцветших голубых мешков для муки. Кроваво — красный шерстяной свитер с изображением бегущих лам. На спине военный рюкзак. В целом похож на деревенщину откуда-нибудь из Перу. На рынке в Панаме на такого и внимания не обратишь, но тут, на космической станции Сол, он выглядел совершенно неуместно.
Показав на экран, он произнес с небольшим кастильским акцентом:
— Простите, что испугал вас, сеньор, но еще вчера требовалось сто двадцать баллов. Ну разве вам не повезло? Такой пожилой кабальеро, как вы, вчера бы не прошел. У них, должно быть, множество вакансий. И отчаянно нужно их заполнить.
Да, отчаянно, подумал я. И у меня положение отчаянное. Купив омоложение и запросив информацию через компьютер, я сам сообщил людям Джафари о своем местонахождении. Мне нужно побыстрее убираться со станции. То, что они сами ищут меня здесь, даже хорошо. Это значит, что они решили справиться со мной, не обращаясь к полиции. И у меня остается шанс улететь.
Поскольку выбора не оставалось, я набрал команду: «Предложение принято».
— Поторопитесь, — сказал индеец. — Вам нужно пройти медицинское обследование, получить вакцины и подписать контракт.
Я пошел по коридору, ведущему к доку, широкоплечий индеец брел рядом со мной, продолжая говорить. Я подумал: «Этого человека мог послать Джафари». И стал незаметно следить за ним. На подбородке у него я заметил небольшой синяк и еще — порез над глазом. Взгляд умный, это казалось неуместным при такой явно бедной одежде. На шее трехмерная татуировка — странное существо с головами льва и козла, тело львиное, крылья дракона. Я разглядывал татуировку, в то время как он неожиданно посмотрел на меня. Я отвел взгляд, чтобы не показаться нетактичным.
— Простите, сеньор, но вы везучий человек. Я это чувствую, — заговорил он, облизнув губы. Он явно нервничал. — Меня зовут Перфекто, и такие вещи — в смысле, удачу, — я чувствую. — Он оценивающе оглядел меня, будто собирался попросить денег. — Вы мне не верите, но на пси — тестах я набираю очень много баллов. Я чувствую везение, И чувствую его у вас. Каждый рождается с определенным количеством везения, как ведро, полное воды. Некоторые растрачивают его, выливают на землю. Другие живут своим умом и умениями, и никогда не надеются на везение. Так ведь и вы жили, верно? Но сегодня вам удалось схватить птицу счастья за хвост. Разве я не прав? Вспомните, как прошел ваш день, и спросите себя: «Разве мне сегодня не повезло?»
Я взглянул на него и рассмеялся. Полубезумным смехом, похожим на плач.
— Ну, может быть, и не очень повезло, — продолжал он, — так как нам обоим предстоит умереть на Пекаре. — Он улыбнулся, словно пошутил. Потом стих, и его босые ноги зашлепали по черному полу.
Залы отлета представляли собой длинные темные туннели, и наши шаги гулко отдавались в них. Я посматривал по сторонам в поисках человека в серых брюках и молчал. На стенах между входами в доки помещались мозаичные картины. На первой было изображено изгнание мавров христианами из Европы: убитого, с израненной во время пыток спиной, побывавшего в руках «добрых падре», две женщины поднимали на корабль. Застывшими руками мертвец прижимал к груди Кора», а его дети шли сзади и с испугом смотрели на белую часовню с крестом. Во дворе часовни толпились, как вороны, священники в черном. На второй мозаике североамериканские индейцы, закутанные в шкуры, брели по снегу, пытаясь уйти от американской кавалерии в Канаду. Израненные ноги женщин и детей оставляли кровавые следы на снегу. На третьей — семейство евреев покидает Иерусалим на автомобиле. Дорога забита машинами, они застряли в огромной пробке. Лица беженцев застыли от ужаса, все освещено ярчайшей вспышкой какого-то сюрреалистического света, а над Куполом-на-Скале распускается грибообразное облако ядерного взрыва.