Рядом с мертвым Цезарем ружья не было. Я вскочил и обежал вокруг утеса, посмотрел вниз в долину. Далеко на юге спиной ко мне по снегу брел человек.
Я включил лазерный прицел и направил луч на снег за ним, потом начал поднимать, так что прицелился ему в спину. Включил увеличение, чтобы хорошо видеть самурая. На таком расстоянии луч не удерживался на месте. Точка плясала по всему телу. Я дышал тяжело и неровно. Вдохнул, потом медленно выдохнул, удержал прицел в середине спины ябандзина и нажал на спуск. Расцвел белый цветок, и самурай упал.
— Один готов! — сообщил я.
— Bueno, amigo [25]! — заметил Перфекто. — Как ты его…
— Васкес погиб, — крикнул Гектор.
— Ты видел, откуда стреляли? — спросила женщина, одна из его компадрес.
— Выстрел пришелся ему в лоб, так что это откуда-то спереди.
— Анжело, собери все лишние ружья и брось в глубокий снег, там их не найдут. Потом садись носом в сторону подъема. Возьмешь того, что вверху. А мы справимся с вашими двумя, — попросил Гектор.
Я поискал вокруг и нашел два ружья, одно — Ноэля, соскользнувшее с утеса, другое — самурая. Сунул их под разбитую машину и снова занял место под выступом, опять зарывшись в снег. Дальше вниз по долине я не решался отходить: следы сразу выдадут мое присутствие, а вот у машины снег так затоптан, что меня не обнаружат.
— Один готов! — сообщил Гектор. — Второй только что завернул за поворот.
— Какой поворот? — спросил Перфекто.
— Первый крутой поворот на север, возле большой вертикальной сосны.
— Тогда я прямо перед ним! — крикнул Перфекто.
Я сидел и несколько минут смотрел на снег.
Завала перестал всхлипывать. Изредка он продолжал кашлять. Полумесяц самого большого спутника ушел за горизонт — его свет серебрил раньше иглы сосен, — и видимость ухудшилась. Невдалеке на краю долины шевельнулась тень; что-то четвероногое с пушистым хвостом — больше оленя или ягуара, скорее похожее на небольшую лошадь. Животное легко перемещалось по снегу от одного дерева к другому, принюхивалось, приближалось ко мне. Я не мог определить, что это такое: посмотришь, вроде волк, но крупнее и массивнее — скорее медведь. Что это? Но тут я сообразил, что такого никогда не видел на Земле. Симулятор создал изображение какого-то местного хищника. Самураи уже проделывали с нами такое, натравив на нас «кава но риу» — речного дракона. Я прицелился и дважды выстрелил, попав животному в брюхо. Оно зашипело, зарычало, начало бегать по кругу, разбрасывая снег и хватая пастью воздух. Потом бросилось вверх по склону. «Вероятно, вернется с десятком голодных приятелей», — подумал я и отключил лазерный прицел.
В каньоне передо мной ничего не двигалось.
Перфекто крикнул в шлемофон:
— Ябандзин! — голос его был так близко, что я снова лег в снег. Посмотрел вверх. Никого поблизости. Вероятно, до них еще несколько сотен метров.
— Я достал его! — крикнул Гектор.
— Он хитрит! — ответил Перфекто.
Кто-то получил удар по голове, затрещал шлем.
— Попал! — это был Гектор. Кто-то несколько раз тяжело выдохнул.
— Ладно, хватит его бить, — продолжал Гектор. Откликнулся Перфекто:
— Будь он проклят! Как Хуанита?
— Она мертва. У нее сломана шея.
— Будь проклят этот самурай!
Я удивился. Перфекто раньше никогда не бранился, никогда даже непристойностей не произносил.
— Что случилось? — спросил я.
— Мы вышли на него с обеих сторон, — ответил Перфекто. — И все трое начали стрелять. А он продолжал вертеться, чтобы компьютер потерял цель, прежде чем лазер прожжет его броню, потом ударил Хуаниту по голове…
— Один пытался это сделать со мной несколько минут назад, — сообщил я.
— Как ты с ним справился? — спросил Перфекто.
— Цезарь выстрелил ему в голову сзади.
— Хитрые эти самураи, — сказал Гектор. — Новым трюкам учат, только когда вынуждены. Мы должны гордиться, если они открывают нам одну из своих тайн. Они нам еще пригодятся…
— Понимаешь, что это значит? Вначале мы должны стрелять плазмой, чтобы они легли, и только потом приканчивать их лазерами, прежде чем они встанут.
— Ненавижу эти ограничения в оружии, — заявил Гектор. — Все удовольствие от убийства пропадает.
— Si, — согласился Перфекто. — Но посмотрим и на светлую сторону: осталось убить одного самурая, и мы разбогатеем.
— Где ты, Анжело? — поинтересовался Гектор.
— У разбитой машины, — ответил я. Завала опять сильно закашлялся, стараясь удалить жидкость из легких.
— Оставайся на месте. Мы идем к нашей машине. У тебя будем через несколько минут.
— Si, — сказал я. — Убейте Завалу. Лучше прекратить его мучения.
— Ладно, — сказал Перфекто.
Я не замечал, как согрелся во время схватки, но теперь мне снова стало холодно. В щели моего защитного костюма набился снег, ноги сильно замерзли. Руки окоченели, и я стал методично сгибать их. С тоской поглядел на языки пламени над машиной. Нельзя ли согреться там?
С красным сиянием что-то было не так: огонь и дым казались реальными, но никакого пепла, никакой сажи на меня не падало. Однако пепел должен был быть… Изредка искусственный разум корабля допускает такие ошибки, не обращая внимания на мелкие детали. Посмотришь на горсть почвы, и не найдешь насекомых или червей. Корабельный ИР не может создавать полную иллюзию. Он ведь основывается на картах, уравнениях и несовершенной памяти самураев. Мне показалось, что я каким-то образом могу этим воспользоваться. Если я — смогу преодолеть иллюзию симулятора, это поможет мне победить.
Я подумал о деньгах. Если убьем последнего самурая, выигрыш придется разделить на три части. Все равно получится 30 000 МДЕ — столько я в среднем зарабатывал за год, продавая лекарства в Панаме.
Прошло двадцать минут. Наше время уже истекло, в боевом помещении сидит новая группа учеников. Я представил себе, как они толпятся у монитора, ожидая, что мы убьем последнего самурая. Пока что ни одной группе не удавалось добиться такого преимущества, как у нас. Наш проигрыш кажется невероятным. Но я все же не смел надеяться на победу. И в любую секунду ожидал выстрела последнего снайпера.
В голове прозвучал вызов комлинка. Я вздрогнул. С того времени как я покинул Панаму, я не получил ни одного вызова, и это имело смысл: все вызовы остаются на мониторе в моем доме в Панаме. Я включился.
Треск горящего судна стих. Послышался грубый хриплый голос:
— Говорит Хименес Мартинес, адъютант генерала Гарсона. Генерал попросил задать вам еще несколько вопросов.
— Si, прекрасно, — откликнулся я. Отвечать на вопросы мне не хотелось, но я подумал, что вдруг узнаю что-нибудь о состоянии Тамары.
— Прежде всего генерал хотел бы знать, нет ли у вас догадок, где может находиться сеньора де ла Гарса? — сказал Мартинес.
— Что? — переспросил я. Генерал лучше меня знал, где находится Тамара. Только агент ОМП может задать такой вопрос.
— Местонахождение сеньоры де ла Гарса, — повторил человек, назвавший себя Мартинесом.
Поскольку Мартинес так быстро отреагировал, он на корабле. Радиоволнам потребовалось бы несколько секунд, чтобы добраться даже до ближайшего межзвездного транспорта. Мой будущий убийца идет на большой риск, добывая информацию таким образом. Я подумал об этом человеке, запертом в другом модуле, ломающем голову, как заполучить необходимые сведения и добраться до меня. Что ж, я готов сказать то, что знаю.
— Как я уже говорил генералу Гарсону, Эйриш признался, что убил ее, прежде чем я его прикончил, но я не спрашивал, куда он девал тело.
— Понятно… — ответил человек с хриплым голосом. — А как насчет вас самого? Можете вспомнить еще что-нибудь важное? Все что угодно. Что она вам говорила о себе?
— Сказала только, что прячется от своего мужа, сеньора Джафари. Я подумал, в такой ситуации нетактично задавать личные вопросы, а сама она ничего не говорила. Как я уже сказал Гарсону, если что-нибудь вспомню, с радостью сообщу.
— Понятно. Спасибо. Вы помогли гораздо больше, чем сами считаете.
Он отсоединился.